— Молчи. Слушай.
Действительно, на самом пределе
слышимости до них доносился какой-то звук, источник его находился
очень далеко, да еще и стены замка искажали и отражали, однако,
спустя минуту, Пятый удовлетворенно кивнул, и произнес:
— Давай обратно.
Они вернулись в комнату.
— Значит, тут она тоже две ноты
поёт, — Лин покачал головой. — Соль-до. Всё та же квинта.
— Надо будет у ребят спросить на
счет звуков, — предложил Пятый. — Может быть, они тоже что-то
слышали.
— Они слишком заняты борьбой, чтобы
слушать, — вздохнул Лин. — Стереотипы поведения. Нет, тут явно есть
что-то, и все эти ловушки... они только чтобы отвлекать. Не дать
анализировать.
— Очень на то похоже, — согласился
Пятый. — Этот звук определенно что-то значит. Но в Лесу его не
было.
— Это пока... наверное, —
предположил Лин. — Слушай, давай тут ещё посмотрим. В этой комнате.
Я не хочу лезть под дротики, мы же не умеем, как они.
— Надо научиться, — Пятый тяжело
вздохнул. — Давай смотреть.
Осмотр принес весьма неожиданный
результат — и этого результат бы не было, если бы Лин не перевернул
оба стула. На обратной поверхности сидений он различил старые,
полустертые буквы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся...
— М.Попугаев и З.Железный, — с
удивлением произнес Скрипач. — На одном стуле Попугаев, на другом
Железный. И как это понимать?
Пятый прикусил губу. Нахмурился. А
потом взял, и перевернул столик.
— Недостающее звено, — сообщил он. —
Любуйся.
На столешнице снизу имелась надпись
«Голованов».
— Прекрасно, — протянул Пятый. — Эри
говорила, что завод был имени как раз Голованова. Нам следует это
понимать так: тут, вероятно, чаевничают Попугаев с Железным, а стол
им для этого дела предоставляет Голованов.
— Какой изысканный бред, —
ухмыльнулся Лин. — Ещё поищем?
— Давай попробуем. Правда, сейчас
ребята должны появиться, время вышло.
***
Надписи произвели фурор — Скрипач
тут же, без промедления, начал обходить комнату, видимо,
намереваясь найти что-то ещё, а Ит лишь головой покачал — да, вы
правы, согласился он, мы действительно действовали неверно, потому
что мы зашорены, загнаны в рамки, и ведь сами себя загнали, нельзя
так было. Он выглядел настолько расстроенным, что Пятый, ощутив его
огорчение, тоже расстроился — ему стало обидно за Ита, ведь тот был
не виноват в том, что обстоятельства вынуждали его следовать
условиям не им придуманной игры.