Открыть окно я не сумела, пришлось организовать доставку напарнику денег из рук в руки. Хотя идти было недалеко, управилась я минут за пять, не меньше: в коридоре, в тамбуре и у вагона стояла толчея. Мужчины в тренировочных штанах и майках, женщины в спортивных костюмах и комнатных тапочках, детишки, крепко сжимающие в кулаках шоколадные батончики, бабули с клетчатыми сумками времен расцвета челночной торговли – вся эта классическая пассажирская братия образовала на моем пути плотную пробку.
– Дорогу большому слону султана! – бешено орал Вадик, пробиваясь уже в обратном направлении – в купе.
Одной рукой он тянул за собой меня – как маленького слоненка султана, в другой держал гирлянду из тарани, которой потрясал над толпой, как связкой колокольчиков. Серебристые рыбины не звенели, но рассыпали вокруг солнечных зайчиков и сухую чешую. Она падала на головы граждан, как напоминание о приближающемся празднике – новогоднее конфетти. Народ чертыхался и послушно сторонился с нашей слоновьей тропы.
– Ну вот, теперь можно и поговорить по-человечески! – сказал Вадик, ловко ободрав и разделав янтарную таранку. – Продолжай, дорогая. Итак, ты напилась самбуки и принялась бомбардировать дезертировавшего Александра эсэмэсками. А он?
– А он молчал, как дохлая рыба, – неохотно призналась я, ассоциативно покосившись на в высшей степени неживую таранку.
– Вот негодяй! – весело сказал Вадик и поднял свой стаканчик с виски. – За твое, Ленка, душевное здоровье! Вишь, какому испытанию оно подверглось! Надеюсь, ты не сойдешь с ума в попытке понять, почему этот стойкий парень не ответил на твои призывы – как телепатические, так и телефонные.
– Ты думаешь, мне больше думать не о чем?! – разозлилась я. – Я и так знаю, почему он не ответил!
– Почему? – Вадик живо заинтересовался и даже сделал попытку предугадать ответ. – Ох, блин… Неужели синьор импотенто?
– Сам ты импотент! – обиделась я. – С этим у него все в полном порядке, можешь мне поверить, я в мужиках разбираюсь, как… как…
Я замялась, подыскивая сравнение, которое не уронило бы мой многострадальный моральный облик ниже рельсов и шпал.
– Как я – в рыбе, – кивнул напарник и подвинул ко мне неопознанный фрагмент таранки. – Ты закусывай, закусывай, а то снова захмелеешь и по пьяни еще каких-нибудь дел натворишь!