– Идите, – с усилием проглотив ком в горле, сказал директор. – И без контракта не возвращайтесь!
– То есть нас фактически благословили в случае неудачного исхода дела просить политического убежища в Германии! – резюмировала я, когда мы вышли из директорского кабинета.
– Хенде хох! – радостно ответил Вадик и в полном соответствии со сказанным поднял руку, подставляя мне ладонь.
Я хлопнула по ней в высоком замахе, и мы пошли в бухгалтерию вымогать командировочные, от которых к данному моменту – в день нашего возвращения на родину – остались только смутные воспоминания.
За дорогу и проживание в отеле мы с «братцем» не платили, но вынуждены были потратиться на переводчика – правда, нам удалось немного сэкономить, ангажировав этого самого переводчика вместе с его личным автомобилем в качестве водителя. Это была моя персональная заслуга: именно я отыскала контакты такого полезного человека на сайте «Русская Германия», где бывший поволжский немец Пауль Кох предлагал себя потенциальным нанимателям в качестве гида. Сопровождая, вернее даже – транспортируя нас с Вадиком на деловую встречу, Паша по неистребимой профессиональной привычке бормотал крепко зазубренную лекцию о местных достопримечательностях, что вполне заменило нам платную экскурсию. Так что, с какой стороны ни посмотри, сотрудничество с герром Кохом оказалось для нас с напарником трижды выгодным.
А что до того контракта с национальным телевидением Германии, за которым нас послал Гадюкин, то его мы заключили без всяких проблем и хлопот. Оказывается, нам всего-то нужно было приехать и принять участие в торжественной церемонии подписания соглашения о сотрудничестве! С немецкой стороны контракт подмахнул импозантный дедушка с седой гривой а-ля Альберт Эйнштейн, с нашей – я. Признаюсь, мне доставило удовольствие изобразить закорючку вблизи того немецкого слова из тридцати семи букв, смысла которого я не поняла (в разговорнике его не было), но сочла достаточно внушительным, чтобы соответствовать моей самооценке. В штатном расписании нашей телекомпании я числюсь шеф-редактором службы новостей, но мне крайне редко доводится столь важно титуловаться вне строки бухгалтерской ведомости.
Культурные немцы все сделали красиво. Наш экземпляр контракта – четыре листа кремовой бумаги с тиснением и водяными знаками – затейники сложили втрое, запечатали в пергаментный конверт, его, в свою очередь, поместили в кожаный футляр – и всю эту красоту вручили нам совершенно задаром. «За красивые глаза!» – как сказал довольный Вадик.