Карачун не развлекался со мной. Клинки глефы слились в сплошной
круг, который шелестел и мерцал. От этой мельницы приходилось
защищаться. Удар. Блок. Еще удар. Еще блок. Парирование. Серия
ударов в правую сторону. Серия блоков. Подсечка, удар в ногу. Сразу
же во вторую. Потом в шею, и тычковый в грудную клетку. В
открывшийся бок. В ногу. Я успевал за ним, но мысли были
горькими.
Мое оружие, моя любовь и гордость. За что он так со мной?
Карачун взял глефу двумя руками, и оба клинка пропали. Я знал,
что будет дальше, поэтому отпрыгнул от него одним движением. Лезвие
глефы, удлинившееся вдвое, не достало меня. Раскручивая оружие над
головой, Карачун шел в мою сторону, проверяя, насколько я
соответствую его ожиданиям. Я отходил, зная, что при равной длине
оружия выигрывает тот, кто успеет сделать обманный выпад. Противник
оказался прямо за спиной и, с силой стиснув левой рукой мою шею,
правую руку с зажатой в ней глефой поднес прямо к лицу. Я успел
почувствовать могильную сырость, но больше не успел ничего.
Потухший клинок стал обычной большеберцовой костью, упиравшейся
мне в нос. Карачун отшвырнул меня на сухой ковыль, поставил кость
на полагающееся место и ушел обратно в дом.
— Может, ты сначала определишься, чего хочешь? — прозвучал
ироничный голос в моей голове. — А то с тобой дело иметь
невозможно, плывешь как дерьмо по течению, сам не знаешь куда.
Хлопнула дверь.
Я сидел посреди комнаты в японском общежитии, и сжимающие
сувенирную монетку пальцы побелели от напряжения. Прошло
девятнадцать минут в окружающем мире — и вряд ли больше во
внутреннем.
Было обидно. Растешь, тренируешься, слушаешься старших, а потом
приходят скелеты из шкафа и обзывают тем, что в воде не тонет, без
собственных целей и желаний.
Понедельник ознаменовался необходимостью читать книги на
японском, а также посещением Дисциплинарного комитета. Если перед
уроками по психологии, физике и даже перед обедом я слегка
волновался, то последнее меня вообще не смущало. Поскольку я
комитету был нужнее, чем комитет мне, заработать себе еще несколько
очков перед глазами местных божков было несложно, просто вступив в
эту партию и загибая линию куда скажут. Томоко тоже изъявила
желание попробовать свои силы. Знакомой компании я был крайне рад:
воинственная они могла решить все проблемы и без меня, а также
помогла бы мне в изучении йокайского общества, в котором я,
кажется, слегка залип еще на пару лет. На резонный вопрос
Кицукэ-сан, а не помешает ли это клубу карате, Танака-тян с ленцой
объяснила, что стоящие соперники там закончились, и в клубе она
чаще просто убивает время, отрабатывая навыки. Я впечатлился,
понимая, как это на самом деле непросто сделать, сохраняя
человеческую форму.