— Если от Абэ-но Сэймэя и его армии шикигами перебраться поближе
к нашему времени, век так в шестнадцатый, то мы наткнемся на старый
случай с киотским подразделением Оммё-рё, возглавляемым Абэ-но
Каматой. Вам ведь в рамках истории и обществознания это
рассказывали, я могу не повторяться?
Старосты переглянулись и подтвердили.
Мне даже не пришлось копаться в памяти. Это был тот самый
Верховный оммедзи, который заставил сёгуна открыть Киото для
йокаев. Человек, переломивший историю. Стойте-подождите...
Я поднял руку.
— Да, Кощеев-сан? — сэнсэй обратила на меня внимание.
— Рингёко-сэнсэй, я немного почитал учебники, поскольку взял их
в библиотеке заранее. Там высказывалось предположение, что Абэ-но
Сэймэй был сыном белохвостой кицунэ и человека-поэта. В связи с
этим у меня возникли два вопроса. Во-первых, история не содержит
упоминания о ханъё, полукровках. Был ли Абэ-но человеком в полном
смысле этого слова? И второй вопрос, вытекающий из первого. Если он
все-таки был не человеком, а ханъё, то не мог ли его потомок Абэ-но
Камата унаследовать часть крови кицунэ и снять печати с Киото
именно по причине некоторого родства с йокаями?
Я говорил в оглушительной тишине и в сотый раз к концу монолога
пожалел, что не завел цикаду. Тому, что я эти вопросы вообще задал,
я тоже был уже не рад, подозревая, что нарушил попутно целую стопку
школьных правил.
— Весьма разумный вопрос, Кощеев-сан. Сейчас порисую.
Кусочком мела она провела по доске горизонтальную черту,
разделив всё пространство пополам. Верхнюю часть же она пунктирными
линиями натрое.
На нижней части появилась надпись: «Страна желтых вод».
На верхней: «Мир живых».
— Итак, как мы все знаем, Идзанами-сама ушла в мир мертвых,
откуда нет возврата, если успеть съесть что-нибудь с очага.
В углу на нижней половине, занятой Ёми, страной желтых вод,
добавилась надпись: «Великая матерь».
— Идзанаги-сама, сбежав из мира мертвых, дал клятву, что живое
существо больше туда не спустится. А поскольку возвращение из Ёми
но куни требует ритуального очищения, он пошел на берег реки
Тачибана, разделся и пошел мыться. Когда он омывал свой левый глаз,
из капель, упавших на берег, появилась Аматэрасу-о-миками. В
дальнейшем она была названа великой священной богиней, сияющей на
небе.
В левом углу одна треть оказалась занята именем солнечной богини
и иероглифами «Равнина Высокого Неба — день».