Мы не торопились, и вовсе не потому, что я оттягивал встречу с
родственниками. Нужно было хоть немного привести себя в порядок. В
то же время оставаться надолго на одном месте не хотелось – я
подспудно боялся привлечь внимание властей. Раны заживали из рук
вон плохо, несколько раз начиналось воспаление, отчего дважды
приходилось останавливаться и отлеживаться в какой-нибудь
гостинице, дожидаясь, пока организм придет в порядок. Докторов не
беспокоили. Очень уж характерные повреждения, мало ли, придет
кому-нибудь в голову поинтересоваться, откуда у меня такой набор
пулевых ранений. Приходилось пользоваться своими скудными знаниями
в области врачевания, в основном налегая на карболку, которой я
пропах, казалось, навсегда. Шрамы под одеждой невидны, а тот, что
на голове скрыт волосами – с помощью Керы лоскут кожи удалось
пришить на место, и теперь под волосами почти ничего незаметно,
только краешек в пару сантиметров длиной на лбу. Ничего, это не
страшно.
Спокойное путешествие благотворно сказалось и на моих спутниках.
Что Кера, что Ремус поправились, обрели некий лоск, который можно
разглядеть только у сытого и уверенного в завтрашнем дне человека.
Так что наша компания, выйдя на площадь республики, если и
выделялась из основной массы, то только в лучшую сторону. Впрочем,
жители Рима тоже не подкачали. Аккуратные, несуетливые, полные
достоинства люди прогуливались вдоль витрин многочисленных
магазинчиков, сидели в кофейнях, ведя неспешные беседы, или спешили
куда-то по своим загадочным для меня делам. А самое странное, в их
глазах нет страха. Глядя на эти лица ни за что не подумаешь, что
окраины республики либо уже полыхают, либо вот-вот взорвутся.
Странно и удивительно, а еще вызывает злость на этих
респектабельных граждан, которым абсолютно наплевать, что где-то не
так уж далеко их голодных соотечественников методично выдавливают
из жизни. Возникает острое желание всколыхнуть это сонное
благополучие, заставить этих сытых и спокойных обывателей очнуться
и увидеть…
Заставил себя встряхнуть головой, до боли впился ногтями в
ладони, прогоняя накатившую злость. После расстрела на меня порой
накатывает такое, и сдержаться сложно. Должно быть, слегка
повредился рассудком от переживаний, но пока держу себя в руках.
Все, пора идти. Незачем стоять посреди площади, у нас, вообще-то
дела.