На свой этаж я буквально взлетела по лестнице. Приложила руку к
пластине, которая заменяла замок, и, когда та засветилась, толкнула
дверь. И лишь когда оказалась в нашей с Силь комнате, я смогла
выдохнуть. Прислонилась к закрытой створке и почувствовала, как
подгибаются колени.
Я съехала вниз. Сил сделать хоть шаг не было. Поэтому так и
осталась сидеть у порога, чувствуя лопатками и затылком гладкую
поверхность лакированного дерева.
Руки дрожали, в горле стоял ком, голова превратилась в кисель
так, что я практически уже не могла связно мыслить, а тело… Его
словно выворачивало наизнанку. Неужели так должно быть при
экстремальной инициации?
Писк вернул меня в реальность. Химера выбралась из кармана и
сидела рядом со мной. Глядела таврюшка при этом отнюдь не на свою
спасительницу, а на окно, которое я оставила открытым.
Нет. Второй раз я спасительницей быть не желала! Лучше уж
диктатором, поработителем и угнетателем свободы выгула по карнизу!
Поэтому на четвереньках я доползла до подоконника. Вставать на ноги
не было сил. К тому же я опасалась, что банально могу не устоять и
упаду.
И лишь когда я трясущимися пальцами закрыла задвижку, то
услышала за спиной возмущенный писк химеры. Плевать.
Это была последняя связная мысль перед тем, как я упала на
кровать и провалилась в забытье. Сквозь тяжелый, вязкий сон я
слышала, что кто-то вроде бы стучался, но сил не было не то что
открыть дверь, даже глаза. И я вновь утонула во мраке, напоминавшем
скорее клейкую, тягучую и противную смолу, чем грезы.
А вот проснулась я, когда солнце уже почти скрылось за
горизонтом и его последние кроваво-багряные лучи окрасили
гостиничный номер в тона кошмара. Причем не абы какого, а с
приторно-сладковатым оттенком безумия.
За последнее отвечала химера, обратившись на этот раз в ящерицу,
у основания шеи которой сейчас был встопорщен круглый кожистый
капюшон. Пуся была занята привычным делом – орала на одной ноте.
При этом она сидела на моей груди и истерично молотила хвостом по
животу.
Судя по воинственному виду питомицы Силь, химера хотела не есть.
Нет. Она явно хотела жрать! Всего. И побольше! И ей было плевать,
что какой-то презренный человек валяется полутрупом. Да даже если
бы я была беспросветно мертвой, Пуся дозвалась бы меня с того
света, чтобы я восстала и наложила ей в миску корм.