Рисовала, когда Гроу спит.
Рисовала в перерывах между
заказами.
Рисовала, рисовала, рисовала…
И сейчас смотрела, как муж
разворачивает холст. В наше время не модно дарить холсты, основные
упоры делаются на голограммы и все такое, но Гроу немного со
сдвигом, как и я, поэтому я надеялась, что ему понравится. Я очень
этого хотела. Безумно.
Поэтому сейчас смотрела, как меняется
выражение его лица, когда он скользит взглядом по холсту. Я
рисовала его спящим, с закинутой за голову рукой. Даже тогда
отмечая каждую знакомую черту, и резкость крыльев носа и скул, и
падающую на лоб прядь, и вечный художественный беспорядок на
голове. И родовой узор, который он восстановил не так давно,
сияющий льдом Гранхарсенов. И мощную грудь, и пресс, и… ладно, я
предпочла допустить художественную вольность и накрыть кое-что
простынкой. В конце концов, если Гроу понравится это безобразие, мы
могли бы повесить его в нашей спальне, а если Вэйд или Ленард к нам
заглянут… в общем, да.
— Танни, где тебе удалось это
распечатать?
— Это все, что ты можешь сказать?
Гроу долго смотрел на меня.
— Нет. Не все. Это…
— Прежде чем ты скажешь: «Это
ужасно», дважды подумай. Футляр под рукой, и он тяжелый.
— Это прекрасно.
— Правда?
— А ты как думаешь? — Гроу
прищурился.
В том, что он действительно так
считает, я не сомневалась. Вломить словами мой муж умел как никто
другой и совершенно не стеснялся на тему пощады чьих-то чувств. С
другой стороны, рядом футляр…
— Танни. Это чудесный подарок. — Он
шагнул ко мне. — Но ты же и так это знаешь, правда?
— Правда, — согласилась я, глядя ему
в глаза.
Поверить не могла, что когда-то наши
отношения начинались с желания огреть его чем-нибудь тяжелым.
Кажется, это было не со мной, а сейчас…
— У меня для тебя тоже есть. Но его я
приберегу до полуночи. — Гроу осторожно свернул холст.
— Жадина.
— Как есть, — согласился муж.
Мы вместе убрали картину в
футляр.
— Как ты смотришь на то, чтобы
повесить меня в нашей спальне?
— Ты еще не настолько меня
достал.
— Иглорыцка!
Я показала ему язык, и Гроу притянул
меня к себе.
— Вообще-то я хотела предложить тебе
то же самое.
— Даже не сомневался.
— Вот как?!
Вместо ответа он коснулся губами моих
губ, хотя коснулся — это слабо сказано. Раскрывая их, раскрывая
меня, углубляя поцелуй, обхватил ладонями мое лицо, делая нас
единым целым. Сейчас это было так непохоже на привычный напор Гроу,
что я на мгновение растерялась, но лишь на мгновение: в следующий
миг меня уже укусили, с глухим рычание вжимая в себя, и я
отозвалась всем телом, всем существом… и звериной сутью.