Петр Петрович и бывший маршал одобрительно кивнули. Семен Игнатьевич был невозмутим.
– Итак, данные абсолютно достоверные, мои агенты поработали на совесть. Вот пожалуйста, возьмите копии, – Олег Андреевич передал соратникам листы бумаги стандартного формата. – Для удобства во всех регионах число наших сторонников отмечено синим цветом. Как вы сами понимаете, красный цвет я на всякий случай исключил – к чему нам даже косвенные подозрения? Опросы проводились устно, но ответы фиксировались на диктофоны, а потом вносились в компьютер, поэтому цифры здесь совершенно точны. Итак, вы видите, что процент сильно недовольных нынешней властью и готовых вернуться к прежнему, доперестроечному курсу людей очень высок…
– Ну так разве можно было в этом сомневаться? – вставил Семен Игнатьевич. – Довели народ до ручки…
– Да, число наших сторонников впечатляет, – перебил его Петр Петрович, рассматривая диаграмму. – Конечно, если эти цифры верны хотя бы на пятьдесят процентов.
– Они верны на сто процентов, – заверил его Маслов. – Работа велась в течение пяти месяцев, очень кропотливо и тщательно. Опросом были охвачены буквально все слои населения, но здесь, для удобства анализа, дан общий процент.
– Приморский край – всего тридцать процентов? – не поверил Семен Игнатьевич. – Что-то совсем мало…
– Не мало, Семен Игнатьич, очень даже не мало, – бойко возразил ему Олег Андреевич. – Не забывайте: здесь отражено мнение только тех людей, которые настроены самым решительным образом. Говоря революционными терминами, это наш костяк. А сколько так называемых колеблющихся? Еще столько же, если не больше. И они немедленно присоединятся к нам, как только события примут необратимый характер.
– В этом можно не сомневаться, – поддержал его Петр Петрович. – У нас всегда так: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Но если уж грянет… – и он красноречиво возвел глаза к потолку.
Все собравшиеся обменялись значительными, понимающими взглядами, лица их выразили нечто суровое и даже грозное. Олег Андреевич приосанился, он чувствовал себя способным хоть сейчас вести за собой возмущенные массы.
– Урал, считай, наш, – сказал Павел Сергеевич, вернувшись к изучению диаграммы. – Поволжье, как и следовало ожидать, тоже. Средняя Россия и юг – всегда наши. Москва и Питер только как занозы в заднице… Но Москву мы первым делом успокоим, – он недобро усмехнулся, – а Питер придавим с ходу – не пикнут.