Стоя в дверном проеме, Грид окинула Фая долгим, изучающим взглядом. Растерянность на ее лице сменилась кривой ухмылкой.
— А знаешь ли ты, какой сейчас час? — спросила она, в точности повторив его вчерашние слова, адресованные ей. — Что за мужчина напрашивается в гости к женщине ночью? Куда подевались твои высокие моральные принципы?
Пристыженный, Фай опустил взгляд.
— Их больше нет, — выдохнул он на грани слышимости, и, похоже, его ответ изумил ведьму настолько, что та растеряла все свое ехидство. Наверное, поняла: просто так, по собственной воле Фай бы к ней не пришел, а значит, привели его сюда серьезные проблемы.
— Так что, можно мне войти?
Хмыкнув, Грид посторонилась, пропустив его в дом.
Он вошел, заливая пол прихожей водой, стекающей с плаща. Коротким взмахом руки ведьма высушила его одежду и кивнула на крючок в углу рядом с дверью. В неловкой тишине Фай принялся сражаться с пуговицами дрожащими пальцами. Пальцы не слушались, пуговицы застревали в петлях, и в конце концов Фай почувствовал приближение истерики, ибо вот уже пять минут не мог расстегнуть чертов плащ.
На помощь ему пришла Грид. Ощутив ее руки на груди, Фай дернулся и едва поборол инстинктивное желание отпрянуть, но потом глубоко вздохнул и позволил ведьме себя раздеть.
— Спасибо, — прошептал он, когда Грид отстранилась, чтобы повесить его тряпки на крючок.
— Тебя всего трясет, — заметила она. — Замерз? Хочешь теплого рома, чтобы согреться?
Фай мотнул головой.
— Тогда, может, чай?
Он кивнул. Чай, каким бы горячим ни был, не мог растопить лед, сковавший грудную клетку, но Фай все равно позволил Грид за собой поухаживать. С его стороны это была малодушная попытка отсрочить нелегкий разговор. Просить помощи у того, кого недавно обидел, не самое приятное занятие. Что, если ведьма начнет злорадствовать или еще хуже — засыплет его вопросами?
— Присядь, подожди. Я сейчас.
Радушная хозяйка, Грид проводила Фая в гостиную, усадила на диван и скрылась за дверью — судя по всему, отправилась за чаем.
По оконным стеклам барабанил дождь. Напротив дивана горел камин, и свет из его распахнутой пасти разгонял царящий в комнате сумрак. Нервничая, Фай расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, затем подумал и застегнул ее опять.
— Лимон? — раздалось из-за двери. — Или молоко? А может, добавить ложку коньяка?