– Поговорим позже, Хеф. Простите, леди Хелит.
– За что?
– Просто так. Воину никогда не лишне извиниться перед женщиной, – любезно улыбнулся Мэй.
– Узнаю старого доброго Мэйтианна, – хмыкнул далаттец. – Столичные штучки.
«Много ты знаешь о столичных штучках», – снисходительно подумал тот.
Раньше Рыжий обожал всякие загадки, просто обожал. А потом резко разлюбил. Но не исключено, что ему придется вспомнить старое.
Даэмли
После очередной бессонной ночи предложение мадда Хефейда можно было бы смело отвергнуть. Дескать, нагулялся по округе за последние несколько дней до одури, хорошего понемножку. Но Хеф, говоря о пустяках, коснулся последовательно отсутствующей мочки левого уха (в юности покалечился), подбородка и мочки правого уха. На языке знаков, распространенном среди воинов старшего поколения, это означало – у далаттца есть кое-что, предназначенное исключительно для ушей Мэя. Такие вещи лучше говорить с глазу на глаз, чтобы подслушать смог один лишь ветер.
«Ну ладно… С ветрами у нас проблем нет», – подумалось Рыжему.
Под надуманным предлогом – показать место, где на леди Хелит напали разбойники, – Мэй и его гость в сопровождении своих оруженосцев оставили Эр’Иррин на попечение раздосадованного Дайнара. Ехали молча, думая каждый о своем. О чем были помыслы Рыжего – неведомо. Хефейд то и дело бросал взгляды на молодого князя.
Эх! Видел бы князь Тир-Галана своего первенца сейчас. Как держится в седле, как смотрит перед собой! По ветру летит огненная грива волос, спина прямая, широкие плечи, сидит на вороной чистокровке как влитой, у левого стремени бежит матерая свирепая сука из своры. И гадать не нужно, кто таков – повелитель и защитник земель, воин и зрелый муж. Твой сын, Финигас!
Много лет назад Оллес, не дослушав рассказчика, сразу сказал: «Ложь!» – и никому никогда не позволял хулить Рыжего Мэя в своем присутствии. Далаттский повелитель никогда не ошибался в друзьях.
Мысли о покойном господине не на шутку расстроили старого воина, напомнив, что никто не вечен.
– Вот тут все и произошло, – сказал Мэй, указывая на песчаный противоположный берег Бэннол.
– Паршивое место.
– Не то слово, – согласился Рыжий. – Сам делаю крюк. Аж до самого Карста.
– Правильно, – одобрил Хеф. – Так-то оно спокойнее будет.
Они какое-то время обменивались нехитрыми мыслями относительно тактики форсирования водных преград, старательно избегая смотреть друг другу в глаза. Пока разговор сам собой не помер.