– Ты думаешь, я опознаю кого-то? – рассмеялась я. – У меня в голове возникают какие-то отдельные картинки, сценки. Как в спектакле! Но ни одного лица и ни одной фамилии я не помню и не вижу, понимаешь?
– Пробую понять! – вздохнула Ирина.
Та особа, которую Лев Георгиевич спешил одарить своим визитом, была Надежда Платоновна. Лев Георгиевич зашёл в кафе у платформы – было неудобно являться к даме с пустыми руками и, к тому же, маленький тортик Бирюсинка мог разрешить одну очень важную ситуацию…
Надежда Платоновна жила в том же Аптекарском переулке, но в противоположном его конце. Лев Георгиевич впервые пожалел об этом расстоянии – сырой ветер пронзал насквозь. Шарик счастливо трусил рядом, покачивая хвостом. Каждый раз, когда его взгляд падал на прозрачную перевязанную коробочку с тортиком, колебания хвоста заметно усиливались.
– Нет, дорогой товарищ, это – дань Карениной. А тебе на обратном пути Подарочный купим, хорошо? – улыбался Лев Георгиевич.
– Да я и этому рад! – отвечал хвост за Шарика.
– Но мы же не можем принести даме надкусанное угощение, понимаешь? Мы же цивилизованные гости.
– Так я один всё могу сожрать, а дама твоя пусть сама себе купит.
– Ну, знаешь, друг человека, у людей так не принято. Карениной – Бирюсинка, целая, заметь, а нам с тобой вечером – Подарочный. И даже не спорь! И коту, кстати, надо будет чего-нибудь молочного.
Надежда Платоновна, услышав за калиткой бодрый клич Льва Георгиевича, дважды очень осторожно отодвинула краешки тюлевых занавесок: на кухне и в смежной комнате. Лев Георгиевич знал заранее об этих её «чекистских приёмчиках» – как он сам выражался. Чужой человек был бы уверен в том, что дом пустует и шторы абсолютно обездвижены. Обычно старушенция «зондировала почву» трижды: ещё и с дальней терраски. Но сейчас она по каким-то соображениям изменила своей привычке. «Уж не начинает ли Бирюсинка срабатывать?» – подумал Лев Георгиевич.
Каренина вышла на крыльцо.
– Лёва, Вы? И с Шариком? Ой, ну что Вы – торт? Бирюсинка? Где Вы взяли эту прелесть? И Шарик Вас сопровождал всё время? Ну как мило с его стороны! Идите скорее в дом, идите, ветрища какой сегодня…
У Надежды Платоновны, обладательницы почти такого же ропетовского теремка, как и у Льва Георгиевича, но чуть более скромного по внешнему декору, были совершенно завалены мебельным хламом все помещения. Пригодной для житья-бытия оставалась только кухня.