Вот тебе и бутылка кефира, и буханка чёрного…
– Я не курю.
– Так ведь и я не курю, милочка. Мне просто очень нужна папироска.
Отступать мне нельзя было никак. Эта старая кошёлка не только не собиралась меня впускать – она буквально встала на страже единственного подъезда как принци- пиальный комендант, облокотившись на железную дверь спиной и широко расставив ноги в валенках. Мне было, конечно, смешно: вот сейчас кто-нибудь будет из подъезда выходить, и бабулька полетит носом вперёд прямо до табачного ларька на проспекте Мира.
Я отошла на несколько шагов от подъезда и отвернулась, рассматривая чьи-то окошки, чтобы показать отважной женщине, что мой интерес к её крепости не так велик. Краем глаза я наблюдала за ней, а она… за мной. Эта бестолковая игра длилась минут пятнадцать. Меня посетила мысль: вдруг она в этом доме одна живёт? И только свои апартаменты, соответственно, и охраняет? Но ведь я видела тогда вечером в окне мужчину и женщину… И на втором этаже свет горел… Если мне всё это, конечно, не пригрезилось…
В железную дверь подъезда изнутри очень громко дважды постучали. Старушенция отступила на шаг, а я кинулась к подъезду, оставив свои книги у стены дома. Из дома вышла та самая курсистка в шляпе, натягивая на ходу перчатки. Она видела меня. Я пролепетала ей «здрасьте», успев схватить кончиками пальцев уплывающую от меня железную дверь подъезда.
Через мгновение я была уже в абсолютно тёмной комнатке дворника. Погони не было. Моя отважная старушка, по-моему, так и не поняла, куда я делась, когда выпускала из подъезда девушку. Видимо, пенсне подвело.
В каморке нестерпимо пахло кошками. Я нащупала у входа выключатель. Под потолком зажглась тусклая лампочка, осветившая единственный предмет мебели здесь – пружинную кровать, заваленную мётлами и широкими железными лопатами для снега.
Из-под ног выскочила старая бутылка тёмно-зелёного стекла со свечным огарком внутри и чёрной ниткой… Единственное окно изнутри тоже было забито железным щитом и досками. Большой круглый стол с самоваром, конечно, исчез… Я вышла. Шесть ступенек наверх. Короткий коридор: две квартиры направо, две налево. Папа их сдавал…
Посреди коридора чугунная витая лестница на второй этаж. Я провела пальцами по нескольким уцелевшим чугунным цветам на чугунной же лозе, обвивавшей опоры лестницы – сохранились, как приятно… Мне показалось, что мои пальцы помнят изгибы этого заморского растения… Под каждой ступенькой было выбито ажурное металлическое кружево. И я помню этот орнамент: как будто снежинки!..