Во время этой речи Ахальо принялся усиленно морщить лоб, стараясь понять, о ком говорит мальчик. Услышав описание круга, он замер и вопросительно посмотрел на мальчика.
– Ну-ка, малец, давай поподробнее об этом круге.
– Да что о нем говорить, – махнул рукой мальчик. – Я его даже толком не видел, заметил только, когда начал падать, и все.
Ахальо обхватил руками голову и снова сел на траву. Только этого ему еще не хватало. Вместо демона он вызвал какого-то ребенка. О боги, за что вы прогневались на несчастного чародея? От этой мысли мужчина застонал и с тающей на глазах надеждой посмотрел на Егора.
– Ответь мне, отрок, ты демон?
Мальчик с удивлением посмотрел на чародея, потом на свои руки, ноги, живот и пожал плечами.
– Не знаю. Еще с утра я был мальчиком.
– О нет, – застонал Ахальо. – Теперь мне точно конец.
Он встал на ноги и заходил взад-вперед, яростно теребя себя за бородку.
– Все пропало! Все пропало! Что же мне теперь делать?
– А что пропало? – спросил Егор из вежливости.
И Ахальо, за долгие годы отвыкший от обычного человеческого сочувствия, принялся жаловаться на свою судьбу.
Он начал рассказывать про крыс, атаковавших королевские амбары, про свои неудачные опыты с чародейством, про гнев короля и собственное отчаяние.
– И вот представь, это была моя последняя надежда! – в отчаянии прокричал Ахальо. – Я думал, что, вызвав Жора из бутылки, я смогу заставить крыс уйти из этих мест. А теперь все насмарку, и не видать мне больше королевской милости.
Он в который раз за последний час уселся на траву и обхватил голову руками. Егор, с оторопью слушавший этот горячий монолог, подошел к чародею и с интересом посмотрел на него.
– Прикольно, – ответил мальчик. – Наверное, меня хорошо приложил кулаком Васютка, что я, должно быть, потерял сознание, и мне все это снится.
– А? – недоуменно поднял голову на Егора чародей.
– Да-да, – кивнул мальчик. – Мне все это снится. А как я раньше не понял всего этого?! Надо лечь на травку, закрыть глаза, а потом проснуться вновь на берегу озера и пойти домой.
С этими словами Егор примостился у ног Ахальо, положил меч в сторонку, сложил руки под щеку и прикрыл глаза. Чародею настолько милым и беззаботным показался его вид, что сердце мужчины сжалось от жалости. Он вспомнил себя в эти годы, когда остался один, без родителей, без учителя. Он вынужден был скитаться по миру, перебиваясь случайными подачками и набиваясь в ученики чародею. Только врожденная наглость не позволила Ахальо сгинуть в этом жестоком мире. А что говорить об этом мальчике? Он наверняка не из этого мира. На нем диковинная одежда, непонятная речь. И, самое главное, металлическая рубашка.