– А потому живой, что со смертью дружил! – отшучивался Анфимыч.
– Как это?!.. Как?! – раздавались голоса.
– Просто… Проще пареной репы! – улыбался Анфимыч. – К земле надо чаще прижиматься, как к родной бабе!.. И во время окапываться!.. А время нет – залягай в свежую воронку – точняк пронесёт!.. И не высовывайся, почем зря!.. А я к тому ж росточком мал был – мишень неприметная… Вот и вся премудрость!
– У нас Хозяин, во какой дылда!.. А уцелел и в орденах, говорят, ходит! – вспоминал кто-то начальника колонии.
– Хозяин в разведроте служил – там отношения со смертушкой особые, – со знанием дела пояснял Анфимыч и добавлял на полном серьёзе:
– Хозяин у нас фартовый и мужик, вообще-то, геройский!
Соседи с Анфимычем молчаливо соглашались – в бараке хвалить или ругать Хозяина было не принято. Перед отбоем каждый думал о своём, что было ему ближе, а обсуждать военное прошлое Хозяина и его фартовость никто не хотел.
Однако в промзоне, на новом производственном корпусе, где Анфимыч работал в строительной бригаде, его дружеские отношения с Хозяином использовались в общественно-корыстных целях.
После обеда работать зэкам не хотелось и чтобы продлить послеобеденный перекур с бо́льшим кайфом, бригада почти в полном составе забиралась на крышу новостройки.
Иногда на территории промзоны появлялась крупная и приметная ещё издали фигура начальника колонии в простеньком льняном костюме и кепке. Хозяин по фронтовой привычке шёл, пригнувшись, быстрыми, широкими шагами, будто двигался по простреливаемой местности.
Его сразу кто-нибудь замечал и раздавался тревожный голос:
– Анфимыч, Хозяин на горизонте – отвадь бугая!
Анфимыч вставал до приближения Хозяина, подходил к краю крыши и почти кричал, обращаясь к нему:
– Гражданин начальник!.. Осуждённый Анфимов… Разрешите обратиться?! – и тут же, не дожидаясь никакого разрешения, продолжал кричать вопрошающе-жалобным голосом. – Как там мои дела с посылкой, а?!.. Что-нибудь прояснилось, гражданин начальник?
Хозяин резко оборачивался на голос Анфимыча и, застыв от неожиданности в полусогнутом виде, какое-время соображал, но не найдя подходящих слов, лишь отмахивался своей ручищей от настырного зэка, мол помню, не забыл и сделаю, что обещал.
– Хорошо, гражданин начальник… Хорошо! – бодрым голосом говорил Анфимыч, однако не успокаивался и продолжал орать: