– Еще поработайте кулаком, – говорит и вкалывает иглу… как будто бы попал…! – оттягивает поршень на себя… В шприце появляется красный грибок, как клубящийся маленький ядерный взрыв, который затем расползается красной мутью.
– «Попал!!» – ликует Романцев. – Разожмите руку, – и медленно начинает вводить раствор…
Дыханье больной по мере введения лекарства становится все реже и глубже, хрипы исчезают… наконец, она делает несколько облегченных глубоких вздохов, лицо на глазах приобретает нормальный цвет.
– Ну как? – спрашивает Романцев.
– Отпустило! – кивает она устало головой, – спасибо вам.
Фельдшер Ниночка вдруг подобрела. Она стоит гордая, подбоченясь, на круглых щечках горит румянец. – Вот какие мы! – словно говорит весь ее вид.
– Много наверное вызовов у вас? Совсем не спите? – спрашивает женщина, словно извиняясь, пытаясь сочувствием выразить свою благодарность.
– Всякое бывает! – отвечает с готовностью Ниночка, чуть не притопнув ножкой от удовольствия.
Романце тоже доволен, берет ящик с медикаментами и они направляются к выходу.
– Спасибо, сынок, – прошептала старушка, украдкой осеняя их крестным зеамением, – ужо я помолюсь за тебя, ужо помолюсь.
Романцев бросил ревнивый взгляд на икону.
– Бога нет, бабуля, есть эуфиллин! – важно заявил и тут же почувствовал, как глупо и напыщенно это прозвучало.
Когда ехали вниз на лифте, вдруг вспомнил свои последние слова и расхохотался: «Ну каким же все-таки и идитом бываешь, – подумал, – к Богу приревновать! На бабулю обиделся видите ли, что перед тобой на колени не бухнулась?»
– Вы что, Валентин Александрович? – на него удивленно смотрела Ниночка: странный этот доктор – то молчит, то не поймешь от чего смеется.
– Э-эта, здорово ты его того, – задыхался от смеха Романцев, – срезала того парня-то. Он потом одетый оттуда выглядывал.
Ниночка победительно заулыбалась:
– Нечего баловать, а то если скорая, значит все можно!
Оказавшись в кабине, Романцев снял трубку рации. Раздался пронзительный свист и треск помех.
– Закат, Закат, я тринадцатый, как слышите, прием! – почти прокричал, нажимая на кнопку: надо было выяснить у Центра, есть ли еще в этом районе вызовы.
Наконец, сквозь чехарду в эфире раздался еле слышный женский голос:
– Тринадцатый, я Закат, слышу вас нормально… В ваш район только что поступил еще одни вызов, как слышите? Прием…