«…Алчная душа всем злым делам начало…»
Иоанн Дамаскин
– Ну, принес? – спросил конопатый и рыжий молодой человек того же возраста что и Витек.
– Принес, принес, Моня, – ответил ему Витек, доставая из кармана золотую цепочку.
– Вот, – сказал он рыжему фарцовщику, – держи. Оцени ее по максимуму, потому что больше ничего нет.
– Фью-ить, – присвистнул Моня, – вещица-то так себе.
– Не свисти, денег не будет, – оборвал его Витек, – эта цепочка еще до революции делана, так что не надо трепаться.
– Видишь, – Витька указал пальцем на пробу на замочке, – такого даже Бендер не видел, а ты говоришь, так себе.
– Ладно, – ответил Моня, доставая из кармана складную лупу.
– Что ж, – произнес он, пожалуй, я дам тебе триста рублей.
– Какие триста? – вскричал, выпучивая глаза Витек, – мало того, что мне пятьсот надо судье отдать, так еще и по морде за нее получил.
– Какому-такому судье и по какой морде, я не знаю, – ухмыльнулся Моня, – но больше чем четыреста не дам.
– Так, давай ее взад – разочарованно прошипел Витек, – я ее кому-нибудь другому продам.
Он протянул руку за цепочкой, но Моня отвел его руку.
– Кому ты ее продашь, балбес? – спросил он Витьку, – тебя тут же заметут менты и тогда тебе уже никакой судья не поможет. Понял?
Он хитро прищурил правый глаз, глядя на собеседника.
Витька поник и рухнул в кресло. Поролон под гобеленом уже давно был промят, так что посадка была жесткой. Он поморщился и замолчал.