– Постарайся недолго. Если ему понадобятся деньги, дай. Все-таки человек умирает. Надо уважить, даже если он никого в своей жизни не уважал.
– Спасибо, милый, – нежно пропела Вика. – Ты такой щедрый.
Она вышла из машины и направилась в сторону главной и единственной улицы деревни. Было тихо. Только высоковольтные провода издавали странные щелчки и гудели, как заколдованные. В такую жару даже деревенские псы ленились тявкать. Полуденное солнце поливало землю точно расплавленным металлом из литейной печи. Душно было до тошноты. Ей и раньше это место не очень нравилось, еще когда она была женой Алексея и была отравлена его бесчисленными фантазиями, как наркотиками. Тем более сейчас, когда сама местность будто впитала в себя все его яды. Вика была тут раза два или три; Алексей приезжал оформлять документы на право наследной собственности на старый деревянный домик, принадлежавший его покойной бабушке. С той поры Вика поклялась себе больше не посещать этого Богом забытого места.
Ей было жутковато от близости «поющих» болот и заброшенных торфяников с водой коньячного цвета, от которой исходил опьяняющий горько – сладкий запах каких-то ядовитых трав, вызывающий головокружение и тошноту. В этом уголке как будто сама жизнь была обречена на умирание. Видимо, поэтому сочинителя потянуло именно сюда умирать. «Этот человек, – думала она, – даже свое умирание хочет обставить как сказку. Несносный человек!»
Она прошла несколько домов вдоль улицы и не ощутила здесь никаких признаков жизни. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не блеяли овцы, обычные для деревень; не встречались люди. Только маленькая собачонка с персиковыми кудряшками молча сопровождала Вику на почтительном расстоянии от нее и как-то странно, по-человечьи и даже по-женски ревниво поглядывала на гостью. Вика остановилась перевести дух, вытащила из пакета пирожок с мясом и поманила странную псинку. Та замерла, как вкопанная, и даже носом не повела на предложенное угощение. Вика бросила пирожок и пошла дальше, а собака демонстративно проигнорировала подачку, и, задрав кверху свою симпатичную мордочку, потрусила за ней следом. «Люди, ау! Где вы?» – мысленно прокричала Виктория, чувствуя, что ощущение сказочности и отравленности этого места все больше одолевает ее. «Сейчас выплывет черт с рогами, ухмыльнется и скажет: «Добро пожаловать в ад. Оставь надежду всяк сюда входящий», – подумала она и тут же поймала себя на мысли о том, что она говорит его словами и думает его мыслями. – «Этак я от него всю жизнь не отвяжусь. Дьявол! Глубоко он во мне сидит. Такого просто так из себя не вытравишь. Даже наполовину мертвого».