И вот однажды утром в понедельник я нанесла обычный визит Кармелле и обнаружила, что она ждет меня на пороге. Сразу стало ясно, что она сильно чем-то взволнована, даже забыла надеть парик. Кармелла совершенно лысая и в обычном состоянии не выходит на улицу без парика. Она по характеру тщеславна, и этот рыжий парик – ее царственный жест в память о давно утерянных волосах, которые, если мне не изменяет память, были почти такого же рыжего цвета. В тот понедельник Кармелла лишилась обычного величия и от возбуждения что-то бормотала, что для нее совсем не характерно. Я принесла ей яйцо, которое курица снесла тем самым утром, но когда она схватила меня за руку, я его уронила. Какая жалость – ведь его не починить.
– Я тебя ждала, Мариан, ты опоздала на двадцать минут. – Она не заметила разбившегося яйца. – Когда-нибудь ты вообще забудешь прийти. – Ее голос походил на комариный писк, но сказала она примерно это, хотя я, разумеется, не все расслышала. Кармелла потянула меня в дом и после нескольких попыток объяснила, что у нее для меня есть подарок. – Подарок, подарок, подарок!
Кармелла не раз делала мне подарки: иногда вязаные, иногда съедобные, но мне никогда не приходилось ее видеть в таком волнении. Когда она развернула слуховую трубку, я сначала не поняла, что с этим можно делать: есть из нее, пить или использовать в качестве украшения. После нескольких сложных манипуляций приятельница вставила мне трубку в ухо, и комариный писк превратился в рев разъяренного буйвола.
– Ты меня слышишь, Мариан?
Я слышала, и это было ужасно.
– Ты меня слышишь, Мариан?
Я безмолвно кивнула. Этот пугающий звук был пострашнее мотоциклета Роберта.
– Эта замечательная слуховая трубка изменит твою жизнь.
Наконец я сумела выдавить:
– Ради бога, не кричи, у меня от этого расходятся нервы.
– Чудо! – все еще в возбуждении возопила Кармелла, а затем заговорила тише: – Твоя жизнь переменится.
Мы обе сели и пососали фиалковые пастилки. Кармелла их любила из-за того, что они придавали ее дыханию аромат. Я привыкла к их довольно мерзкому вкусу, и благодаря моей привязанности к Кармелле они даже начинают мне нравиться. Мы обдумали все революционные возможности трубки.
– Ты не только сможешь сидеть и слушать красивую музыку и умные разговоры, но у тебя появится козырь – подслушивать, что говорят о тебе родные, а это должно быть очень забавно. – Кармелла дососала пастилку и закурила маленькую черную сигару из тех, что берегла для особых случаев. – Придется, конечно, скрытничать и прятать трубку, ведь родные могут трубку отобрать, если не захотят, чтобы ты слышала, что они говорят.