Затон - страница 19

Шрифт
Интервал


Синев замолк, с надеждой глядя своими телячьими глазами на Славу. И даже стал по стойке «смирно», вытянув руки по швам и сжав кулаки.

Слава смотрел на этих простых, не очень далеких, но честных людей: на русского солдата и его сорокапятилетнюю старуху-мать, благодаря человеческой жадности и подлости, попавших в бесчувственные жернова государственной машины, и чувствовал, что душа его плавится. Сначала она нагревалась, обугливаясь и становясь из лазурно-зеленой с редкими серыми вкраплениями все чернее и чернее. Потом, раскалившись, стала красной и, наконец, побелев, закапала, как слезами, тяжелыми горючими стальными каплями. К тому моменту, когда Синев закончил свой рассказ, внутри у Славы вместо души уже был клинок. И он сам уже был не Слава Будылин, а златоустовский булат – стремительный, разящий, обоюдоострый, тяжелый, несущий смерть.

Он поднялся с табурета и, пошарив по карманам, достал бумажник. Копаясь в его отделениях, доставал купюры, потом сунул их обратно, закрыл бумажник и протянул его Синеву. Тот стоял, опустив руки и в растерянности моргая глазами. Тогда Слава подошел к нему и, засунув бумажник в карман его брюк, сказал:

В полк не ходи. Езжай домой, к черту на кулички, купи себе новые документы, но сюда не суйся. Убьют. – И вышел.

Он бежал по улице и в своем беге, ритмичном и размеренном, походил на знаменитых эфиопских марафонцев-чемпионов. Такой же невысокий, сухой, жилистый. Такой же целеустремленный и неутомимый. С такими же тонкими, резкими, скульптурновылепленными, загорелыми до черноты чертами лица. С такими же изящными, раздувающимися, как у бегущей антилопы, ноздрями. Только раздувались они у него не от сверхусилий, а от гнева.

Когда Слава рванул дверь портновского кабинета, тот сидел за рабочим столом и увлеченно разыгрывал какую-то стратегию на принесенном из дому лэптопе.

А, Славка… Привет, проходи.

Одним прыжком преодолев расстояние до стола, и не замечая протянутой руки, он молниеносным движение рубанул ребром ладони по горлу. Перескочив через стол, Слава наступил на грудь опрокинувшемуся назад вместе со стулом Портнову.

Это тебе за Синева! Остальные?!. Твоих рук дело?!.

Портов лежал на спине и хрипел, держась обеими руками за горло и раскрывая рот, как рыба. Слава поднял ногу и ударил каблуком прямо в сердце.