Конечно, – охотно согласился дядя Сережа. – Ты молода, полна сил, у тебя хорошее образование, ты не обременена семьей… Но посмотри вокруг… Миллионы людей, не сумевших приспособиться к этой жизни, подвергаются тихому экономическому геноциду. Наши реформаторы обрекли их на более-менее медленное вымирание. Пока тебя это не коснулось. Но будь уверена, с каждым годом планка социального неблагополучия будет подниматься, и рано или поздно это коснется сначала твоих родителей, а потом и тебя.
Не запугивай ребенка. – Вступился за Анну отец.
Дядя Сережа продолжал, не обращая внимания на его реплику:
Вообще, либеральное государство—минимум, призванное, по замыслу, родить социально неподопечного гражданина, на самом деле породило в массовом порядке нового люмпена.
Да сколько тебе можно говорить, – раздраженно прервал его дядя Леня, – нет у нас никакого либерального государства.
А его нигде нет, Леньчик, – охотно согласился дядя Сережа. – Любая теория в той или иной степени отличается от практики. А если ты начнешь тыкать пальцем и указывать мне: «А вот там, а вот там…», имея в виду в первую очередь экономические успехи той или иной страны, то я отвечу тебе на это: «Не надо забывать о накопленных в предыдущую историческую эпоху богатствах». Либерализм выглядит привлекательно в изначально богатых странах. В тех, которые сначала ограбили весь остальной мир и на этой базе построили либеральную модель экономики. В тех же США до Милтона Фридмана доминирующей экономической теорией был институционализм, а отнюдь не либерализм. А еще лучше – грабить не останавливаясь, что, собственно говоря, сейчас и происходит. Глобализация… Мир скудеющих ресурсов становится жестче с каждым днем. Слабым в нем нет места… И в этой связи по-новому встает вопрос о политическом патернализме и прячущейся за ним фигуре патриархального «Отца».
Опять ты со своим фрейдизмом… – усмехнулся дядя Леня.
Анна, осоловевшая от непривычно большого количества съеденного и убаюканная «умными» разговорами членов «дискуссионного клуба», попыталась встрепенуться и стряхнуть с себя нахлынувшую сонную одурь. «Все, – подумала она, – надо перебираться на диван, а не то я засну прямо здесь».
– Можно, конечно, с либеральной беспощадностью иронизировать над архаикой этого типа сознания, но ответь; а какова цена нынешней либеральной политики? Вымирание слабых – вот какая. Ты пойми, что для нас нет выбора между хорошим и плохим, между добром и злом. Есть выбор между плохим и очень плохим. Глобальный выбор ΧΧΙ века – это выбор не между демократией и тоталитаризмом, а между старым добрым патриархальным тоталитаризмом государственнического типа, олицетворяемого фигурой сурового, но справедливого «Отца народов», и тоталитаризмом мирового либерального концлагеря, куда представители забракованной человеческой массы будут загоняться не «отцами», а равнодушными бюрократами из центральной администрации глобального миропорядка. «Эдипов» из мировой периферии, как ненужный балласт, будут устранять другие «эдипы» – представители «золотого миллиарда». У «эдипов» с периферии просто нет другого выхода, как заново полюбить сурового «Отца» и понять, что государственный патернализм, несмотря на все издержки, все-таки лучше безотцовщины, грозящей гибелью. Ярчайший пример, подтверждающий мои слова – Ирак. Иракцы на своей шкуре…