— Я уйду, но гор не опозорю!
Довольная Марина подскочила к любимому, опять впилась в губы. Эльбрус кое-как вырвался, прошел по коридору и тихо проскользнул в кают-компанию. Важик, вытащенный лавинщиком из ледяной трещины, сидел за музыкальным компьютером. Синтез пумкал искристую мелодию.
— Важо, что у нас с партитурой к синглу века? — Эльбрус деловито спросил. Хлопнул кучерявого друга по плечу.
— Готово, ваше сиятельство! Призовое место в конкурсе обеспечено. С тебя тонна баков за шедевр! — нагло заявил композитор. — Всю ночь корячился.
— Баков — ноль! А пенделя щас выдам! — Высокий Эльбрус отпустил в шутку подзатыльник мелкому музыканту. — Забыл, кто тебя вернул на свет из бездны ледовой могилы?
— Да, не парься! Я ж просто бла-бла тебе для порядка.
— А то я в миг опять суну твое брюшко под новый сходик! Тоже для порядка! — Эльбрус пощекотал Важика за бока.
Парни раскатисто расхохотатались. Важик отпихнул от себя товарища. Включил начало песни. Пошел мелодичный трек.
— Слушать будешь?
— Тормози уан секУнд! — Эльбрус щелкнул по экрану айфона. На дисплее появилась Галя Орлова с улыбкой во все 32.
— Галя, не разбудил?
— Нет, Блу, я как раз еду в «бентли» на заседание дворянского собрания. — Галка врала на сидении самосвала. Она ехала на свою стройку в поселок.
— Слушай, какую оперу я написал!
Эльбрус стал дирижировать пальцем. Важик включил аппарат. Синтезатор выдал прекрасную мелодию.
— Ой, как здорово! Ты гений, Блу!!! Но как мы соединим трек с голосами?
— Очень просто. На компе! Сегодня все будет абгемахт!
— О’кей, Блу! Пришли сразу файл. Я всуну нас в конкурс.
— Но первый тур уже прошел…
— Ерунда! Его спонсор Воронцов — тоже князь и мой знакомый. Можешь сразу вылетать в Москву. Ты где? В Лондоне?
— Нет… Я уже не в Англии…
Эльбрус замахал руками, как флюгер. Дескать, не знаю, что сказать. Важик нажал клавишу на синтезе. Раздалась итальянская песня «Феличита».
— О! Слышишь? Я в Риме. Через пару дней буду у твоих ног!
— Жду! Чмоки-чмоки! Звони! Тут меня уже встречают потомки царской семьи…
Галка вырубила мобильник и схватилась за голову. Она стояла перед грустной картиной «Не может быть!»
На скамье рядом с бытовым вагончиком развалились полупьяные уже с утра подчиненные. Лоботрясы были в синяках и рваных спецовках. Одурелые горе-строители курили чинарики и похмелялись бутылочным пивом.