Мой папаша, Евгений Троицкий, – известный ученый, академик, занимающийся изучением русской нации. Мамаша – зубной врач, с помощью клещей и бора пытала генералов и полковников МО. Мой предок, от которого род Троицких ведет родословную, был звонарем во времена Куликовской битвы, собирал и подговаривал народ на войну. Прадед – нижегородский священник (застрелен большевиками в 1937 году), дед – врач, награжденный орденом Ленина. В списках больных, спасенных моим дедом от малярии в Горьковской области в 1942 году, есть имя Савенко. Так случилось, что дедуся спас от смерти мать Лимонова (Савенко). Когда Иоанн Кронштадтский дарил икону моему прадеду, вряд ли он предполагал, что я буду петь детям про Люцифера, а общество знакомить с фашистским творчеством и орать «Бей Чертей – Спасай Россию!», а может, и предвидел…
Моё детство прошло на московской улице Севастопольский проспект, и, по всей видимости, это название сразу запрограммировало мой мозг на дикое котирование Крымских васюков и тамошних напитков.
В то время мой папаша работал в институте МЛ при ЦК КПСС и занимался анализом развития азиатских стран, сбросивших так называемые оковы империализма или вставших на просоветский путь. В те времена выпускники МГИМО не имели права в рабочее время изучать философские доктрины Бердяева и Соловьёва, но могли пользоваться громадной библиотекой и архивом МЛ.
В общем, у папаши и мамаши были комнаты, они разменяли их на двушку, так мы и оказались в пятиэтажной хрущёвской новостройке: две комнаты, совмещённый дабл и мелкий балкон. По всей улице стояли такие же одинаковые дома, 90 процентов публики составляла рабоче-крестьянская масса. Ужасающая бедность, шпана и алкоголизм.
Двери в квартиры по деревенским традициям, как правило никто не закрывал: считалось, что это по-еврейски. В любую минуту к вам могли припереться соседи или сосед с бутылкой. Во дворе было посажено множество кустов и лип, осенью там росли свинушки, каждый житель мог смело рассчитывать на пару сковородок вкусных грибов.
Центровыми местами двора были: мелкое футбольное поле для подростков, песочница для мам и малышей, а также доминошный стол для мужиков. Для оголтелых ведьм и старух, которые zaebli до смерти своих дедков, предназначались скамейки около подъездов, там сидели только одни бабки.