На второй или на третий день всем эльзасцам и лотарингцам батальона, получившим во французской армии чин от сержанта до аспиранта – я был одним из них, приказали собраться во дворе казармы. Офицер объявил нам интересную новость: нас приравняли к немецким Unteroffiziere (сержантам), по крайней мере, формально, но со всеми полагающимися преимуществами. При этом до выхода официального указа мы не имеем права носить соответствующие чину нашивки. Эта непонятная ситуация так и будет продолжаться до самого конца. Вот повезло! На деле мы получили все преимущества Unteroffizier, но никаких обязанностей. Нам не нужно было стоять в карауле, как простым солдатам, поскольку мы считались Unteroffiziere, и в то же время нас не назначали на еженедельные офицерские дежурства, поскольку у нас не было нашивок. Зато мы могли пользоваться всеми выгодами этого положения – правом на проживание в четырёхместных спальнях (а не в тридцати-сорокаместных, как простые солдаты), правом на Bursche – денщика, который убирал и приносил нам еду. Во дворе казармы мы помогали другим унтерам, но сами упражнения не делали. Время от времени мы добровольно участвовали в кое-каких тренировках, которые могли пригодиться нам в будущем, – таких как, например, обращение с ручным или станковым пулемётом. Однако мы были обязаны активно участвовать в учениях на пустыре в окрестностях Звягеля. Мы и не просили большего! Мы учились использовать кусты и передвигаться по земле так, чтобы спрятаться, и изучали топографию окрестностей города – вещи, которые несколькими месяцами позже спасут мне жизнь.
Итак, в дальнейшем я делил спальню на четверых с двумя немецкими сержантами и эльзасцем Андельфингером, учителем начальных классов родом из Вальдигхоффена, работавшим в Хомбурге. Я немного знал его раньше, поскольку мы сталкивались во время футбольных матчей в 1932–1933 годах, он был в команде Нормальной школы[25] Кольмара (он был на два года старше меня), а я играл за Высшую начальную школу Кольмара. Я снова увидел его на Кольмарском вокзале 23 июня во время нашего отъезда и там познакомился с его очаровательной симпатичной женой. Мы быстро стали неразлучными друзьями. Он, как и я, каждый день писал письма жене, и мы часто развлекались тем, что менялись конвертами – он надписывал адрес Марты, а я – его жены.