Stabsfeldwebel, военные, прослужившие от шести до восьми лет, имели устойчивую репутацию алкоголиков.
Среди них был один весьма оригинальный субъект, встречи с которым в городе надо было тщательно избегать, особенно один на один. В моменты этиловой эйфории он имел несносную привычку: встретив на дороге одиночного рядового пехотинца, скомандовать Stillgestanden! подойти к нему, расстегнуть ширинку и обильно оросить штаны бедного Landser. Поскольку это всегда происходило без свидетелей, ему не о чем было волноваться.
Среди офицеров был один странный тип, настоящий феномен. Это был Unterarzt, фельдшер, который ничему не научился, несмотря на пять лет службы, и которому ничего нельзя было поручить. Он весь день прогуливался вокруг Звягеля в компании своей собаки, которую звали Itissouda, что значило «иди сюда». Я потом часто вспоминал его, в плену, когда русские окликали нас: «Itissouda, bistré!» («Иди сюда, быстро!») У этого медика была ещё одна особенность, не менее эксцентричная, чем у фельдфебеля: когда он встречал одиночного солдата на дорогое, он также кричал ему: «Stillgestanden!», спускал ему штаны, вынимал шприц и делал ему укол, к счастью, безопасный!
Медбрат-санитар в лазарете
Однажды утром в начале сентября нам отменяют и учёбу, и упражнения, поскольку всем будут делать прививки. Пока наша рота ждёт своей очереди в Revier (лазарет), Sanitätsfeldwebel (младший фельдшер) приходит спросить нас кое о чем, в частности, сколько раз и от каких болезней нам делали прививки во французской армии. Абсолютно случайно он спрашивает меня, чем я там занимался, в каком роде войск и в каком чине служил. Когда он узнаёт, что я был в медицинской службе, да ещё в чине аспиранта, широкая улыбка озаряет его лицо: «Совершенно необходимо, чтобы ты перешёл к нам. Я сейчас же найду твоего Kompaniefiirer (командира роты). Завтра утром ты придёшь сюда, а там посмотрим».
Я объяснял ему, что был аспирантом в управлении медицинской службой и что у меня нет никаких медицинских навыков, но ничего не помогало, он упорно считал, что я должен быть в их санитарной команде.
Этот день стал поворотным моментом в моей военной немецкой жизни. Таким образом, к одной странности добавляется другая: как и мои товарищи, я считался, но не был унтер-офицером, а теперь я буду считаться Sani (Sanitäter, что значило медбрат-санитар), но не буду им, и так будет продолжаться до самого конца.