- Де! Я дома!
Дедушка никогда не спит, если я на работе. Сидит у телевизора и бдит.
- Опять эти ироды к тебе цеплялись, – вместо приветствия прокаркал дед, шаркая по коридору тапками.
- Нет, – с трудом выдавливая улыбку, вру я, – Поболтали немного.
Если сказать правду – дед достанет свое охотничье ружье и это может кончиться печально не только для Толика, но и для нас с дедом, потому, как разрешения у моего дедушки на ружье отродясь не было.
Николай Иванович подозрительно смотрит на меня из-под лохматых седых бровей, наверняка догадываясь, что я его обманываю и чтобы разрядить обстановку, я достаю из-за пазухи своих найденышей и с улыбкой показываю.
- Глянь, что я у мойки нашла. В коробке выбросили на мороз. Представляешь?
Дед смотрит на меня, потом на котят и с тяжелым вздохом качает головой, совсем не разделяя моей радости.
- И на кой ты их принесла. Все равно помрут.
- Не помрут, – заверила я, быстро избавляясь от верхней одежды, – Пошли молоко греть.
Дед скептически посмотрел на меня, но все же поплелся на кухню ставить кастрюлю с молоком на плиту.
- Сейчас мои маленькие, – ворковала я, проверяя, все ли нормально перенесли путешествие у меня за пазухой.
Живые красавчики! Серенькие, лишившись моего тепла, запищали, а белый задира, учуяв новую незнакомую поверхность, воинственно зашипел.
- Ух, какие мы грозные, – пожурила я, – Ну, как давай попробуем молочко.
Достала из аптечки пипетку и принялась за кропотливую работу – кормление котят.
Бедняжечки как почуяли молоко так сразу за пипеткой чуть не в драку и без разницы, что молоко коровье магазинное. Жрать-то охота!
Минут через сорок, все испачканные в молоке, но вполне себе довольные жизнью кошаки, свернулись в единый клубок на дне картонной коробки, куда мы с дедом пристроили старую шапку-ушанку, которую только по чистой случайности не догрызла совдеповская моль.
В квартире у нас зимой было довольно прохладно. Батареи старые, сквозь щели в деревянных окнах надувает, хотя мы с дедом их старательно заклеиваем и замазываем.
Поставила коробку ближе к батарее и уселась на табуретку, устало потирая глаза.
Дед хлопочет у плиты с поздним ужином, я грею руки о кружку чая, а за окном валит белый пушистый снег большими ватными хлопьями.
Я на мгновение переношусь на десять лет назад, когда была жива бабушка, и мы так же сидели на этой самой кухне, за этим самым столом. Она варила нехитрый постный суп, а мы с дедом играли в карты. Тогда часто отключали свет, и единственным источником света становилась газовая плита, да пару красных витых свечек. А после, когда старики ложились спать, я часто сидела у окна, все так же наблюдая за тем, как падает снег и прислушиваясь к глухому завыванию ветра.