– Вперед, мой победитель! – я развернула Ната к двери и довольно чувствительно пихнула в спину. – Над тобой не смеяться будут, а напротив – объявят народным героем и памятник еще при жизни воздвигнут…
Герою памятник воздвигли средь аллей,
Для антуражу дали и клинок, и пушку…
Но стаи обнаглевших голубей
Красавцу часто гадят на макушку… —
вдохновенно продекламировала Оливия.
Нат обреченно всхлипнул и мученически раскорячился в дверном проеме.
– Садистки, не пойду я никуда!
– Ща как стукну! – с нехорошими интонациями пообещала Оливия.
Плечи юноши поникли.
– Да ты подумай получше, дурачок! – ненатурально увещевала я. – Ну, скажи, чем она плоха? Умная, стройная, красивая, добрая – да просто клад, а не женщина!
– Ага, так бы и закопал! – давилась хохотом вредная валькирия.
– Стервы! – тихонько выдохнул Нат и с левой ноги отрешенно шагнул через порог комнаты. – Аллилуйя! – донесся до меня его жалобный стон, медленно затихающий вдалеке.
– Со щитом или на щите! – в лучших традициях античных дам, провожающих на подвиг своих отважных воинов, прощально выкрикнула я вслед его удаляющейся фигуре и, опасаясь, что ангел передумает, быстро захлопнула резную дверь.
– Думаешь, получится? – скептично спросила Оливия, вытягивая из стоящего на столе блюда сочный персик и с упоением погружая зубы в его аппетитную мякоть.
– Не знаю, – сок второго персика брызнул мне на подбородок. – Подождем его возвращения. Вроде бы, старая грымза Ариэлла давно по Нату вздыхает… Да и харизма у него – дай Бог всякому!
– Харизма! – ехидно прищурилась ангелица. – Так ты все-таки успела ее разглядеть? Ну и какая она – такая? – валькирия вопросительно развела ладони, отмеряя примерно сантиметров двадцать – двадцать пять. – Или еще больше?
– Ну, зачем сразу все опошлять-то! – упрекнула я нескромную подругу. – Я же о размере… тьфу – о красоте души говорю, а не о том, на что ты намекаешь!
– Хорошо, пусть будет красота! Но что-то все равно не завидую я нашему рафинированному красавчику! – мстительно хохотнула Оливия и, не снимая сапог, бесцеремонно завалилась на благоухающую дорогим одеколоном кровать. – Ариэлла – она такая невзрачная… – тут ангелица скривилась с ярко выраженным чувством огромного личного превосходства. – Вот это и называется: ангелу чертовски не повезло!
Под козырьком подъезда голубовато сиял одинокий светильник, выполненный в форме магического шара. Андреа пренебрежительно поджала губы, дивясь столь вульгарной рекламной декорации.