- Его таким и нашли? – спросил следователь, осматривая тело.
- В смысле, мертвым? – переспросил Дмитрий.
- В смысле, со спущенными штанами.
Главный администратор очень внимательно посмотрел следователю в глаза.
- А вы думаете, что это я ему штаны спустил? Типа чтоб на стручок
его посмотреть?
Следователь тяжело вздохнул, а затем продолжил осматривать парня,
выглядящего как обтянутый тонкой кожей скелет с запавшими глазами.
- Признаков насильственной смерти нет, - сказал он, поднимаясь во весь
рост. – Но пацан молодой совсем, вроде бы. Вскрытие покажет, что здесь
произошло. Но по мне так просто нарик-анорексик. То ли подрочить решил, то ли в
раковину поссать…
- То есть вас не смущает, что анорексик носит одежду на несколько размеров
больше должного? – вопрос задает вошедший в уборную мужчину в черном длинном
плаще. Бритый налысо, но с аккуратной растительностью вокруг рта – Дмитрий
Владимирович почти уверен, что этот вид бородки, соединенной с усами,
называется «эспаньолкой».
Сразу же следом за этим мужиком в комнату входит совсем еще молоденькая
брюнетка, прижимающая к своей груди толстенную книгу. Наметанный на таких
красоток глаз Дмитрия тут же подмечает, что по его личной шкале оценки девушка
тянет на твердую восьмерку, если и вовсе не на все девять. И, если бы ему не
было херово от нахождения рядом с трупом в настоящий момент, он бы точно к ней
подкатил.
- Вы кто такие? – спрашивает следователь. – Это место преступления. Тут
могут находиться лишь…
Договорить он не успевает – ему в лицо незнакомец тычет своими документами,
разворачивая кожаное портмоне.
- Мать твою, - шепчет следователь, удивленно вскидывая брови.
- А теперь, - говорит лысый, пряча документы во внутренний карман плаща, -
покиньте место преступления. Все. И никого сюда не впускать.
Следователь повиновался мгновенно. Секунд пятнадцать – и в комнате, помимо
мертвеца, остались лишь человек в плаще и его сексапильная черновласая
спутница.
- Что скажешь, стажер? – спрашивает мужчина, после чего девушка очень
медленно опускается к телу, смотрит на него, хмуря свои аккуратные черные
бровки, а затем касается кончиками пальцев его лба.
В следующий же миг вокруг места прикосновения возникают древние символы,
смысла которых уже не знает никто из ныне живущих. Затем, словно рисованная
незримым циркулем, возникает окружность, заточившая внутри себя эти самые
знаки.