Я видела, что перестаю быть хорошенькой, устало думая при этом, что сейчас там – на его работе, она мелькает перед ним во всеоружии. Знать, что они продолжают просто видеться, было невыносимо! Понимала, что он раскаялся искренне, но в голове крутилось – он продолжает видеть ее, даже говорит с ней, раз уж как-то узнал о ребенке, они там рядом – так что ему мешает повторить?
Я все время думала, но не могла заставить себя спросить – понравилось ему с ней? Она лучше меня? Теперь он уже не жалеет об упущенном? И как оно – сработало? Он уверился, что не ошибся во мне? Или наоборот? Он же промолчал об этом, но какая теперь разница? Я не верила, что он скажет правду. Потому что она будет горькой для меня. В любом случае, с ней он ощутил что угодно, но не разочарование - желанная новизна, запретный плод, удовольствие в конце… Мужской оргазм прост и предсказуем. Это для нас он неотделим от эмоционального состояния. Я никогда не верила в «технический» оргазм у женщин, и сейчас считаю, что его невозможно получить по принуждению, без желания. А вот у мужиков – запросто. Так что свою порцию удовольствия с ней он всяко получил, раз уж речь идет о ребенке. Он ни за что не признается в этом, даже если я спрошу, станет врать, что был в невменяемом состоянии, а я не поверю. Я в панике думала, что уже никогда не смогу поверить ему. И как жить?
Я гнала от себя эти мысли, старалась не накручивать себя зря, не рисовать в своем воображении картины – а как это у них было? Потому что от этого душевная боль превращалась в физическую – начинало болеть сердце, или что там еще может болеть за грудиной?
Андрей понимал, что мне нужно какое-то время, чтобы отойти от всего этого, свыкнуться с мыслью, что это случилось. Он был очень внимателен и бережен со мной в это время, прикасался с лаской, когда только мог, все так же занимался Вовкой. Я думаю, что у него была надежда, что со временем у нас все обязательно наладится – он знал меня. Я ведь не выгнала его, не подала на развод, даже не устроила разборок…
Я просто не умела выяснять отношения.
Это была одна из кривых граней моего характера. Тут я была совершенно беспомощна. Я не могла орать в гневе. Просто громко кричать – сколько угодно. А с обидой, выясняя отношения – не могла. Горло пережимало от обиды, оно болело, стоило только попробовать протолкнуть сквозь него громкие звуки. Скандалить у меня категорически не получалось.