Но воздухомъ она иль океаномъ
Окружена – не могъ постигнуть Онъ.
Тогда Господь, чье Око видитъ все —
Грядущее, былое съ настоящимъ —
Глаголетъ такъ Единственному Сыну:
– Ты видишь-ли, Единородный Сынъ,
Противникъ нашъ какой пылаетъ злобой?
Ни адская темница, ни оковы,
Ни бездна безпредѣльная – ничто
Остановить его не въ состояньѣ.
И мщеніемъ онъ дышетъ безпощаднымъ,
Которое обрушится опять
На собственную голову его.
Преграды всѣ расторгшій, въ область свѣта
Стремится онъ, гдѣ ищетъ человѣка,
Котораго задумалъ погубить
Онъ силою иль совратить обманомъ.
И замыселъ удастся. Человѣкъ,
Опутанный опасно-льстивой ложью,
Преступитъ Мой единственный запретъ.
Онъ самъ падетъ и въ немъ – его потомство.
Себя винить неблагодарный долженъ.
Чѣмъ искупить онъ можетъ преступленье
Подобное? Иль правосудья нѣтъ,
Иль долженъ самъ, съ потомками своими,
Погибнуть онъ, когда, его спасая,
Не явится другой и не захочетъ
Пожертвовать собою правосудью,
Которое вѣщаетъ: смерть за смерть!
Отвѣтствуйте, о, сонмы Силъ Небесныхъ,
Найдется-ль гдѣ подобная любовь?
И кто изъ васъ захочетъ смертнымъ стать
И смертнаго искупитъ прегрѣшенье?
Безгрѣшенъ самъ – кто грѣшника спасетъ?
Возможно ли, что существуетъ въ Небѣ
Столь чистая, высокая любовь?
– — – — – — – — – — – — – — – —