Когда очнулись – от заливающего все вокруг яркого лунного света было светло, как днем. На море серебром переливалась лунная дорожка.
Мы быстро оделись. Теперь передо мной стояла не волшебная русалочка, а королева двора – улыбающаяся Валя-Валентина. Она оглядела меня с ног до головы придирчивым взглядом собственницы, улыбнулась, и мы потеряли счет времени в жарких поцелуях…
Мы могли бы целоваться до утра. Но нас ждал двор. Я обнял Валю за талию, и мы медленно вошли в душный город. Перед входом во двор мы поцеловались на прощанье.
– До свидания, уважаемый профессор. Спокойной ночи и крепких снов.
– До свидания, моя королева Валя-Валентина. И тебе спокойствия и сладких сновидений.
Я вошел во двор, стараясь не привлекать внимания, обошел беседку и вошел в нее как бы из глубины двора.
– Ты куда исчез? – мгновенно среагировал на мое появление Саша.
– Сходил, искупнулся тут неподалеку. А то с этими фильмами мы и о море позабыли.
– Меня бы позвал, вместе бы искупнулись.
– Да ты до сих пор от карт оторваться не можешь.
Но, Саша неожиданно вскочил, бросив карты, потому что через двор к подъезду направлялась Валя-Валентина.
– Валя, подожди, – крикнул он ей.
– Саша, извини, спешу. До завтра, – ответила она ему и всем нам, и, помахав ручкой, скрылась в подъезде. Правильно сделала, потому что ее мокрые после купания волосы выдали бы нас с головой.
И вот я снова в духоте комнаты лежу на мокрых простынях и подушках. От впечатлений прошедшего дня совсем не хочется спать. Эта девушка за сутки перевернула мою жизнь. Она дала надежду. Она явно не любительница курортных романов, а чистая открытая девушка из русской провинции, где женщины ведут себя так, когда любят по-настоящему – в полную силу.
Я всегда представлял свою жизнь в образе маленького, незаметного червячка, ползущего по огромному, раскидистому дереву возможностей. Вот дополз до первой развилки. Назад пути нет. Путь один – только вперед. Свернув на очередную ветку, я навсегда отсек все возможности когда-либо прожить другую жизнь – жизнь на соседней ветке. И чем выше забирался, тем меньше оставалось возможностей. А вот и близкий конец моей единственной ветки, которую выбирал всю свою убогую червячью жизнь. И вкусные плоды остались где-то в стороне. И к ним уже не попасть никогда и ни за что. А я всю свою единственную и неповторимую жизнь питался одной недозрелой кислицей.