А Грета еще не видела головы Медузы Горгоны, даже краешком глаза! И не хотела верить в её существование. Она верила в хеппиэнды. Когда замечала хронику страшных событий по телевизору – кошмарики в каком-нибудь отдаленном уголке мира, в Китае, Корее или России, она плакала, благословляла свою Лавландию, но трагических обобщений не делала.
Грете нравилось на двадцать втором этаже еще и потому, что вокруг – только небо, и можно воображать себя астрономом, или птицей, свившей гнездо высоко на баобабе, или сторожем на маяке… Гостиная у неё была чумовая – вся такая сияющая, в золотистых тонах. И в ней – мягкие, глубокие, топкие, как лесной мох, кресла. Вернувшись, Грета сразу же нырнула в такое, свернулась калачиком, и взялась за телефон. Болтала она с той самой Кларой, которой снится рев мотоцикла, и которая интересуется помидорами, несмотря на независимый характер и даже некоторый снобизм.
– «Учиться и учиться до умопомрачения», как завещал древний восточный мудрец, – проповедовала Грета, – но только ты не подумай, что это тот, который учил красиво одеваться. Мудрецов на востоке много…
– Тысяча троллей! А мне они ничего не посоветуют? Мне-то что делать? – перебила Клара.
А голос у Клары низкий, тягучий, завораживающий, интонации неподражаемые.
– Но ведь можно развернуть события ко всеобщему удовольствию и тебе тоже пойти учиться, – придумала Грета. – Ой!
– Что случилось?
Нежданный звонок в дверь заставил Грету вздрогнуть. Она испугалась, ей показалось, он звучит на две октавы выше чем всегда, слишком пронзительно.
– Кто-то пришел. Я перезвоню.
Оказалось, что пришёл Ганс. В руках он держал зародыш астры.
– Я тут случайно мимо проходил. И решил проведать. Заодно отдать тебе вот эту розу.
– Но ведь это не роза. Ты меня разыгрываешь. Это – астра.
– Это пурпурная роза. Я сам купил ее, – обиделся Ганс.
– Пусть будет роза, – вздохнула Грета.
Ганс нырнул в кресло.
– Ну как поживаешь? – мрачно пробормотал он.
– Завтра – учиться. А ты как поживаешь?
– Плохо. Понимаешь, я долго думал и понял, что одного манного пива мало для счастья. Обязательно должно быть еще что-то.
Он замолчал и мрачно поглядел на Грету. Она поежилась.
– Могу предложить апельсиновый сок.
– Нет, ты мыслишь примитивно, – он мрачно уставился в пол.
Помолчали. Потом он обратил к Грете свое строгое мрачное лицо и заметил: