Когда Ганс, одетый и причесанный, вышел в кабинет, капитан уже сидел в Паутине. Он обернулся.
– Теперь с тобой хотя бы возможно разговаривать. Еще немного, и ты принесешь мне вшей.
Ганс молчал. Капитан открыл ящик стола, сгрёб немного денег и с кривой усмешкой протянул пригоршню сыну.
– Бессовестный, – сказал Лев До-ручки, – в шестой раз экзамены завалил. Сколько еще ты будешь сидеть у меня на шее?
– Мне не нужны ваши деньги, – с торжествующей улыбкой ответил Ганс, – они мне противны.
– С каких это пор? – изумился Лев.
– С тех пор, как обо мне заботится моя невеста! – похвастался Ганс.
– Что за чушь ты несёшь! —возмутился капитан.
– Почему у меня не может быть невесты? – обиделся Ганс.
– Хотел бы я взглянуть на эту мартышку! – скривился Лев До-ручки.
Графиня Ариша только плечами пожала, когда Ганс оставил её в дверях наедине с Гретой.
– Вот так мой сын представляет мне свою невесту, – с очаровательной грустной иронией произнесла она.
Грета улыбнулась. Теперь, когда она убедилась, что графиня – милейшая женщина и несчастнейшая мать, ей стало уютно в прекрасном особняке. Ариша пригласила ее в гостиную, приготовила чай из незабудок, подала в фарфоровых чашечках.
– Мне их подарила ее высочество принцесса Инга. У нее тонкий вкус, – невзначай заметила графиня.
И почему-то это обстоятельство – что чашечки имеют замечательную историю, связанную с королевским домом – доставило легкомысленное удовольствие Грете. Впрочем, теперь, когда она очнулась после ночи кошмаров, все радовало и веселило.
Ее удивляло, как сильно Ганс похож на свою красавицу-мать. Только она – такая воспитанная, утонченная, изящная, ясноглазая, а он – бездушный слепок, карикатура.
Грета с наслаждением почувствовала, что избавилась от Ганса, как от наваждения. Завтра, а может быть, и сегодня, его уже не будет в банке с мёдом. Она станет сама носить свой розовый махровый халат, смотреть телевизор, пить апельсиновый сок, мечтать, а главное – учиться. Каждый день посещать таинственную и желанную аудиторию, куда из-за каких-то глупостей она еще не смогла дойти. А Марку Клара как-нибудь объяснит это странное недоразумение. Клара умница, она все может объяснить.
– Я сочувствую тебе, Грета. Неужели правда, что ты решилась заняться моим дураком? – завела беседу графиня.
– Он пошутил, – Грета засмеялась, – мы едва знакомы.