– Нет, Лер, ну конечно не сами. Их стухлил злой дух, который во мне поселился, у него других дел нет, только яйца тебе крутить!
Я раздраженно плюхнулась в кресло. В последние несколько дней меня нервировало буквально все. Тепло, холод, музыка, тишина, когда со мной соглашались или когда не соглашались… Любая ерунда, над которой стоило только посмеяться и забыть, моментально и надолго выводила меня из себя. Я даже умудрилась капитально разосраться с сестрой. Такого скандала между нами не было уже лет пять, а то и больше. В финале Лилька злобно посоветовала мне «жрать „колеса“ от пэмээса» и больше не брала трубку. Вот только дело было не в «пэмээсе». Кукла, недоделанная шарнирка, от которой я мучительно заставила себя оторваться и «проветрить мозг», не отпускала.
Сначала мне и впрямь полегчало. Твердо решив отложить на пару недель борьбу с неподатливым персонажем, я вернулась к обычному графику жизни, к ежедневным прогулкам, общению с родней и друзьями, чтению, возне с кошками. Я даже принялась было за долепливание и доведение до ума нескольких незавершенных ранее проектов. Но мой «отпуск» продлился менее недели. Потом все вернулось на круги своя, с той только разницей, что я не делала куклу. Я изо всех сил не делала куклу. Я терпела, я принуждала себя не делать куклу. Больше всего на свете я хотела делать этого кукела, черт меня подери!
Мужчина со старинной фотографии теперь мерещился мне на каждом шагу. Я грезила наяву, видела, ощущала, как он перерождается в БЖД. Мне являлись во всех подробностях конструкции шарниров, небывалые, удивительные сочленения, которые позволили бы кукле принимать самые разные, и при этом абсолютно, стопроцентно человеческие позы. Я запоминала, зарисовывала схемы чем попало и на чём попало, от салфеток до коробок с молоком и соком – но все-таки не возвращалась к рабочему столу. Длинные темные глаза преследовали меня, я видела их в витринах магазинов, в замызганных окнах автобусов и трамваев, в лужах, покрытых радужной пленкой бензина… Тонкая мужская фигура в старомодном наряде маячила на периферии зрения, когда я читала или гуляла. Он кривил губы в печальной понимающей улыбке, едва заметно пожимал плечами, приветливо махал мне рукой, демонстрируя двойной шарнир запястья, после чего разворачивался и уходил, поигрывая невесть откуда взявшейся тросточкой. Когда же изящный щеголь с мертвой дочерью пришел ко мне во сне и они станцевали для меня торжественный беззвучный полонез, я купила бутылку полусухого красного и напросилась в гости к Лере. Общение с ней способно было вытравить мистические миазмы из любого, даже самого упертого эзотера.