– Ерунда! Информация эта – не пришей к штанам рукав. Она ничего принципиально не меняет… Здесь.
– Играй, Виктор Андреевич.
– Она не меняет самого главного. Отсутствия очевидного подозреваемого и убедительного мотива преступления. И это при том, что у всех десятерых полное отсутствие алиби! Просто мистика какая-то.
– Стоп, – скомандовал Паша, – не будем торопиться. Во-первых, мистики в нашем деле быть не может! Мы должны объяснить все. Даже мистику. Во-вторых, полное отсутствие алиби, это очень сомнительный вывод. Такого не может быть, потому что не может быть никогда. А в-третьих…
– Семь червей, – объявил Балабанов. – Пардон, ход мой?
– Да.
– Тогда восемь.
Овсянник и Паша переглянулись.
– Ну что, Филипп Владимирович, обновим детективу горку?
– О-обновим. Я в-вистану.
– Окей. Пас… Так вот, в-третьих, что касается мотива преступления. Запомни, преступлений без мотива не бывает. А в наше время мотив большинства преступлений, как правило, один и тот же. Деньги. Просто мы пока еще не уловили, какие именно деньги замешаны в убийстве Вадима Щукина.
– Н-намекаете на ваше расследование в Москве?
– Почему бы и нет.
– Кстати, мотив это еще не все. Есть вещи, которые беспокоят меня значительно больше, потому что я не могу их объяснить. Каким образом, например, в карман Вадима Щукина попал ключ от каюты Федосюка и что такой факт означает?
Детектив посмотрел на Пашу, словно ожидал от него немедленных объяснений, а Паша, тем временем, беспечно попыхивал сигарой.
– Вы обнаружили у п-пострадавшего ключ от чужой каюты? -нахмурился капитан.
– Вот именно!
– А от своей собственной каюты у него был ключ? – поинтересовался Исаев.
– Я попросил бы не намекать на случайную путаницу. После обвинений, которые Щукин бросал перед своей смертью, мы не имеем права отбрасывать этот факт в сторону!
– Согласен. В таком случае, надо просто попросить господина Федосюка объяснить нам этот факт.
Овсянник неожиданно подался вперед.
– Сейчас я предложил бы, – сказал он, – тщательно с-сумировать все, что нам известно. А уж п-потом действовать.
Предложение было единогласно признано весьма удачным и, проведя еще две партии, они подробнейшим образом все «с-сумировали», как выразился капитан. В свете настольной лампы медленно и как-то снисходительно поднимались вверх клубы табачного дыма, отчего пространство вокруг сгущалось, словно кто-то постоянно подкручивал яркость до упора. Казалось, что каждая мысль в такой атмосфере должна быстро принимать четкие очертания.