Несколько секунд Артур не отвечал на Гретин вопрос, смеясь вместе с ней. Он хотел все эти мысли донести до нее, но все же промолчал и вместо этого сухо ответил:
– У тебя уверенная и строго прямая походка, словно ты рубаха-парень.
Гретина улыбка мгновенно сменилась постановочной грустной гримасой, увидев которую Артур всегда был готов мгновенно уступать ей в любых вопросах.
– Не-е-е-т, – протянула она, – я так не хочу-у-у. Не хочу быть кибальчишо-о-о-м.
Гретина интонация струилась как вода, без которой все живое умирало от обезвоживанья, и в первую очередь высыхал Артур. Долго не слыша этих нот, он всячески ухищрялся выудить их из нее, отвечая на поставленные вопросы не так, как ожидала Грета. А она в свою очередь в любых ситуациях знала, как добиться нужного ответа от Артура. Грета просто включала свой мелодичный мотив, и тогда Артур начинал слышать звучание характерного голоса, который мгновенно завораживал и топил его в чарующей тональности.
– Хорошо-хорошо, мальчик-с-пальчик, я тебя понял. Никаких мальчишей-кибальчишей, – Артур рассмеялся еще сильнее.
– Ум-м-м… – сжав чопорно губы и насупившись, Грета еще сильнее выразила недовольство.
– Опять не нравится? – сдерживая смех, спросил Артур.
– Не-е-т, – Гретин голос звучал с такой грустью, что Артур готов был весь мир постелить у ее ног.
– Ну, тогда я буду звать тебя Снежная королева! – с долей восхищения произнес он.
– Какая еще «Снежная королева»? – комично возмутилась Грета.
– Твое сердце иногда веет холодом и тоской, а путь к нему порой непреступен и просто недосягаем для меня. Ты держишься так надменно, что я порой задумываюсь, где же твой трон, – Артур натянуто улыбнулся.
– Не драматизируй, – нахмурив брови, успокоила Грета. – Не характеризируй меня по отдельным моментам, где у меня не было настроения. Королевой можно меня называть без приставки «Снежная», – Грета искренне улыбнулась.
– Пусть будет так, мальчиш-плохиш, – подавляя в себе смех, согласился Артур.
– Ну-у-у… – воскликнула Грета и сценически жалобно продолжила: – Все, я так не играю.
Гипнотизирующий острый взгляд Греты не оставлял шанса на самообладание, склоняя поддаться невидимому приказу. Сверкающие глаза с порхающими над ними длинными ресницами принуждали к повиновению, ее губы складывались в неотразимую фигуру с длинными линиями по краям, заставляли подчиняться, скулы добавляли чар к неотразимой мимике лица, погружая в магический плен, а брови, словно огненные плети, стегали по незащищенному телу. Огонь ее волос, словно аркан, подталкивал к покорности. Артуру было достаточно лишь мимолетно взглянуть на Грету, чтобы понять, что капкан уже защелкнут, и он намертво прикован невидимыми цепями ее колдовства.