– Да нет же. – Поэт немного оскорбился. – Я современный поэт, драматург, древнюю культуру я изучал с целью получить степень бакалавра. Да! Я декадент!
– О… Получили? Степень бакалавра? – несмотря на довольно скромные познания в области культурологии, Кэти не была уверена, что кватроченто такая уж древняя культура, но поэтам, конечно, виднее.
– Не совсем, – Перси немного смутился. – Меня влекли музы, я отдавался искусству со всей страстью молодого влюблённого, а эти старые зану… Я хотел сказать, учёные мужи, так вот они всё время требовали, чтобы я куда-то приходил, что-то там читал или писал… Не помню. В любом случае, творческая личность насилия не терпит!
– Конечно, конечно. Покажете мне свою поэму?
Стихи Кэти любила. Петрарка был зачитан до дыр, нравился даже «Фауст», точнее первая его часть, там, где они с Грэтхен познакомились. Дальше было очень скучно и не очень понятно.
– Показать не могу, она ещё не написана. Но она у меня вся в голове! – поспешно добавил Перси, увидев, как вытянулось личико его очаровательной собеседницы, которая с каждой минутой нравилась ему всё больше. Такая нежная, персиковая кожа, большие, оттенённые тёмными ресницами глаза, тонкий стан… Сразу видно, девушка умна, образованна, и, бесспорно, хорошо разбирается в искусстве.
– Вот, послушайте. – Он возвел очи к потолку, драматично нахмурил брови, и начал трагическим голосом:
Тугие струи дождя хлещут по обнажённым деревьям
Ночь, тоска и смерть в моём сердце навеки
Змеи ползут по холодному мёртвому мрамору
К моим помертвелым ногам, что стоят на земле…
Смерть!
Смерть!
Смерть!
Он отдышался и гордо глянул на онемевшую Кэти:
– Ну как вам моё произведение?
– Э…. О… Ну, очень современно. И так необычно! – смогла она, наконец, выдавить из себя.
Перси приосанился:
– Это самое главное – новизна и необычность.
– А, простите, рифмы почему же нет?
– Это тоже современно – называется «белый стих»
– Наверное. А у вас есть что-нибудь про любовь?
Поэт по-отечески снисходительно улыбнулся. Весь его вид как бы говорил – ах, девушки! Эти нежные, наивные создания…
– Конечно. Называется «Моей возлюбленной Натали», – он снова уподобился певчему на хорах и застонал, на сей раз жалостливо:
Ты лежишь в мраморном склепе нагая
Я печально целую твои хладные уста
О, как рано смерть накрыла тебя своим крылом!