Почему-то кажется, что эти слова синонимы.
* * *
Вот так почти каждый вечер, когда не было боевых и тревог, палатка проваливалась в глубокий сон. В сумрачное забытье. Но всегда этому предшествовала вакханалия:
– А не скинуть ли нам стресс, други мои! – Капитан Понамарёв вяло расстегнул подбородочный ремешок и каска, описав крутую дугу, полетела на угловую койку. – Странный факт: вещь для моего организма явно лишняя, он всячески отторгает её, протестует, а и к ней, чертовке, привыкаешь.
– Ты о Клаве – пышнотелом образе тыла?
– Если бы о ней. То привычка для организма приятная и необходимая. Я вот об этом предмете, – капитан Пономарёв опустился на койку и взял в руки каску. – Помню когда впервые надел её. А было это в училище, годков этак… а не важно. У нас был полевой выход и всех заставили не расставаться с автоматом и постоянно носить каску. Так сказать, приучали к трудностям жизни, отцы-командиры. Первый курс, попробуй не исполни. Сами понимаете. И таскали. Зато когда сняли, такое облегчение испытали и ещё долго потом ходили, крутили и качали головами, ну вроде китайских болванчиков. Знаете.
– А чего крутили-то?
Капитан Понамарёв недоумённо обернулся на голос:
– А, военная кафедра. Да тебе не понять. А от того, товарищ студент, что ощущение было такое, будто чего-то в голове не хватает.
– Каски или мозгов, ха-ха.
– А, так эту школу и я прошёл. Чуть позже, уже здесь. Как увидел разбросанные мозги на снегу, с тех пор и не расстаюсь. Пригодится.
– Что каска?
– Мозги.
– А почему все молчат. Поступило предложение.
– Пономарёв ты будто первый день в армии что ли. Поступило – наливай.
Почти все офицеры, находившиеся в палатке, сгрудились у печурки. Любители карт, изрядно выпив со всеми и закусив, отсели в сторонку, «к ломберному столику».
Разговор странным образом вернулся к каске:
– Да что б тебя!
– Что на шило сел?
– Хуже – на каску.
– Ты её не ругай. Она, конечно, вещь неудобная, но привыкаешь быстро – жизнь заставляет. Меня вот от снайперской пули спасла. Я теперь без неё и в уборную ни шагу.
– Да, прелюбопытная вещь эта привычка. То, что вчера ещё отвергал всеми фибрами души, сегодня без этого уже не представляешь как жить.
– Иоанн, а ты чего нас всех оставил?
Захмелевший, весь красный от короткого ёжика волос до грязно-белого подворотничка, капитан Понамарёв повернулся в сторону лежащего на койке старлея: