На звонок вышла полная женщина с седыми прядями волос и в фартуке, очевидно домохозяйка.
– Бог ты мой! Бог ты мой! Что с ним!? – запричитала женщина, глядя на двух полицейских, которые поддерживали практически бездыханное тело молодого человека.
– Ваш? Узнаете? Напился мать, подобрали. Но по адресу доставили.
– Боженька милостивый… А машина!? – страдальчески спросила Ксения Петровна.
– Не было никакой машины, – пожали они плечами и переглянулись.
– Ладно, помогите затащить в дом, пока мать с отцом не приехали, может, удастся привести его в порядок, а то Евгений Николаевич очень крут бывает.
Сержанты вспотели, пока доставили свого подопечного на второй этаж, в ванную комнату.
– На скамейку укладывайте. Спасибо. Спасибо, миленькие, тут уж я сама.
Сержанты, устало, козырнув, ушли, а женщина принялась за работу. Быстро раздела молодого человека. Принесла таз. Посадила его, наклонив голову в низ, и введя два пальца в глотку, легко надавила на корешок языка, пытаясь вызвать рвоту у «страдальца». Но не тут то было. Только спустя почти полчаса мучений, влив в него два литра подсоленной тепловатой воды, ей удалось частично освободить желудок. Юноша задышал спокойней, начал вяло реагировать на происходящее.
В это время, на первом этаже послышался шум. Приехало семейство Бушуевых: Татьяна Михайловна и Евгений Николаевич. Они были немного возбуждены, так как собирались сегодня лететь в Испанию, встречать Новый год. Прокурор, несмотря на это, пребывал в хорошем расположении духа, шутил, поторапливал супругу и изредка поглядывал на часы.
– Слушай Таня, твой мальчик нас не подведет? Время поджимает.
– Он такой же мой, как и твой, – неуверенно парировала супруга.
– Ты же его балуешь?!
– А ты даже от армии не отмазал, с твоими-то возможностями. Отец называется.
– Это принцип. Настоящий мужчина должен быть защитником, а не слюнтяем.
Ксении Петровне, слушавшей перепалку родителей, пришлось, наконец, рассказать правду об их отпрыске, который без чувств отдыхал в ванной.
– Да-а! Красавец! Ничего не скажешь! – возмущался Евгений Николаевич.– Вот!!! Вот! Твое воспитание!
Мать молчала, замерев с прижатыми к груди руками.
– Однако! Незадача! Опозорил! Ну, это потом! – продолжал прокурор, сжимая кулаки, – это еще будет разговор. Обязательно будет. Он следовал принципу: помощь психолога – это, конечно, хорошо! Но просто поорать матом – гораздо дешевле… и он не стесняясь, отпустил еще несколько непечатных выражений.