Он читал в подлиннике Гомера, Фукидида, трагедии Эсхила.[60]
Часто Фелипе с благодарностью вспоминал своего первого учителя, поэта Лодовико Тансилло. Это он, Тансилло, привил маленькому Бруно любовь к знаниям, привычку глубоко вдумываться в прочитанное и извлекать из него самую суть. Лодовико Тансилло первым обратил внимание на богатую память Фелипе и показал приемы ее развития. Бруно не пренебрег указаниями первого наставника. Он уделял много времени совершенствованию своей памяти и достиг необыкновенных успехов.
Память Фелипе поражала и восхищала его товарищей и учителей. Достаточно было Фелипе прочитать или прослушать стихотворный отрывок в двести – триста строк, до того ему не знакомый, и он повторял его, не пропуская ни единого слова.
В умении преподавать Бруно превзошел пансионских учителей. Когда дядя поручал ему заниматься по-латыни с вновь поступившими учениками, он не следовал общепринятым методам и не заставлял малышей бессмысленно вызубривать молитвы и псалмы Давида. Он задавал им учить латинские названия окружающих предметов и употребительные глаголы, помогал строить простые фразы и одновременно занимался с ними латинским письмом. И через три-четыре месяца ученики Бруно разговаривали по-латыни на несложные темы и писали под диктовку простой текст. Обладатели ученых степеней не могли добиться таких успехов от учащихся и за два года.
При встречах с Фелипе дон Эрминио Гуальди укоризненно качал головой и хмурил брови.
– Ты ведешь занятия с учениками не по установленным канонам,[61] – сурово говорил он.
– Если каноны плохи, от них надо отказываться, – смело возражал Бруно.
Лиценциат приходил в ужас.
– Отказываться от канонов, установленных Рабаном Мавром, Александром Галлом[62] и другими знаменитыми учителями?! Идя по такому опасному пути, ты, пожалуй, скоро посягнешь на уставы святой церкви?!
Фелипе еще в детстве проникся взглядами отца на церковь и ее служителей, но он знал, с кем имеет дело. О Гуальди ходили слухи, что он тайный шпион епископского суда. И потому, приняв благочестивый вид, Бруно говорил:
– Что вы, падре! Я – праведный католик и свято чту установления церкви. Но ведь в евангелии и творениях святых отцов ничего не говорится о том, как преподавать латынь.
Побежденный дон Эрминио уходил, сердито ворча: