– Вот оно, мужицкое житье: как вставай, так за вытье! – произнес Ляпун и, кряхтя, поднялся с лавки. – Прощевайте, дорогие соседушки!
Он шагнул к двери, за ним Егор с Тишкой.
– Милости просим нас не забывать! – кланялись хозяева.
С этого вечера выздоровление Андрюши пошло быстро. Понемногу он начал ходить по избе, с трудом держа на плечах большую, не по возрасту, голову с высоким выпуклым лбом.
Ребята смеялись над Андрюшей: не голова – котел!
– Голова, вишь, к богатырю метила, а к тебе попала!
– А может, я богатырь и есть? – спрашивал Афимью тонким голоском маленький Андрюша.
Мать горько усмехалась:
– Богатыри, сынок, ведутся не от нашего порождения, а от княжьего да боярского…
Вот за эту-то несоразмерную свою голову Андрюша еще в раннем детстве получил прозвище Голован.
Большую Андрюшину голову покрывали густые темные вихры. С непокорными волосами сына Афимья не могла справиться. Немало масла извела – и всё без пользы. Прохожая странница посоветовала:
– А ты двенадцать вечеров подряд медвежий жир втирай: мягчит, родимая!
Но и медвежий жир, не переводившийся в доме охотника, не помог.
Когда Андрюша почувствовал, что руки его окрепли, он сказал:
– Мамынька, дай доску – рисовать стану.
Афимья уронила радостную слезу.
– Уж коли рисовать берешься, значит, и вправду на поправку пошло…
Дарование Андрюши Ильина проявилось рано.
Мальчик видел красоту там, где другие равнодушно проходили мимо. Андрюша собирал вырезанные лапчатые листья клена, опавшие осенью: он выкладывал из них красивые узоры. Игра солнечных пятен на лужайке под старым дубом заставляла Андрюшу забывать всё на свете. Как зачарованный стоял он и смотрел, смотрел…
Родители ходили к обедне в Спасо-Мирожский монастырь. Андрюша уставал за долгой и скучной церковной службой; он уходил на кладбище срисовывать каменные надгробия.
Удачные рисунки отец сберегал. Лучший плотник в окрестностях Пскова, Илья Большой вырезал на досках любые узоры, деревянными кружевами украшал карнизы крыш, ворота, наличники окон. Искусство сына он понимал и ценил.
Когда Андрюше исполнилось десять лет, отец стал брать его на работу.
– Приучайся, сынок! Мы, плотники, как дятлы, век по дереву постукиваем…
Мальчик полюбил ранние выходы из дому. Весело было шагать по скрипучему снегу за высоким, сильным отцом, приятно ощупывать заткнутый за пояс, как у заправского плотника, топорик…