Я беру «ПМ». Мои пальцы – оголенные нервы. Они чувствуют каждый сантиметр отполированной стали, как руки пианиста – клавиши. Эту музыку я могу сыграть с закрытыми глазами в любое время дня и ночи… Хлесткие щелчки смешиваются с предсмертным писком. По серой стене размазана кашица из кроваво-белесых жирных внутренностей.
– Ты чё наделал? – ошалело смотрит на меня Сан Саныч. – А убирать кто будет?
Я молча наливаю полный стакан водяры, выпиваю одним махом. Дрожь уходит, уступив место жидкому огню. Наливаю в ведро воды, беру швабру и смываю крысиную требуху. Потом зачем-то долго тру руки хлоркой. Вдруг меня подкашивает ватная слабость, близкая к обмороку. Я склоняюсь над клозетом, изрыгая в его мутное чрево водку вперемешку с трупным смрадом… Когда я вновь появляюсь в нашей каптерке, Сан Саныч глядит на меня с нескрываемым восхищением. Он долго трясет мою руку.
– Молоток.
Я понимаю, что это слово в его устах – высшая похвала.
Я-ничего не рассказываю ему о произошедшем со мной в туалете. Как и о том, что едва ли не больше, чем крыс, ненавижу и страшусь эффективного орудия их недавнего уничтожения, по-хозяйски расположившегося сейчас на стуле и дружески подмигивающего мне единственным черным глазом…
Утром около шести, первым, позевывая и почесываясь, ушел в густой туман разведдозор. Вскоре, связавшись с ними по рации, снялся с места десант. Настала наша очередь. В колонне было около тридцати машин. Гарик тотчас вскарабкался на ближнюю и, приняв геройский вид, попросил Огурца его заснять. Похоже, они поладили. «Старички» посмеивались, словно взрослые дяди, наблюдающие за невинными детскими забавами. Появился заспанный Василий и объявил Кирилла старшим по средним девяти машинам. Оказалось, он, Кирилл Смирнов, – капитан милиции. Моя голова гудела от недосыпания. Тело бил озноб то ли от нервов, то ли от сырого тумана. Да еще, как назло, невыносимо свело живот. Содрогаясь от унизительной слабости, я бросил беглый взгляд на сумрачные лица окружающих и, стараясь не привлекать внимания, отбежал в ближайшие кусты, жалея, что не могу отсидеться в них до конца оставшегося срока.
– Что, усрался не вовремя? – приветствовал меня Гарик на борту «Урала».
Я послал его подальше. В углу кемарил Денис. Макс, вздохнув, пожалел, что у него нет с собой гитары, на что Денис, приоткрыв один глаз, отозвался: