– Непременно зайду, Сереженька… Непременно зайду.
– Ну, дает, – не выдержал Пискунов, – Шел по своим делам, а из-за нас уже минут десять потерял. Делать ему, похоже, нечего. Вот и скучает, старый хрен, – проворчал он…
– Его зовут Сергей Алексеевич, молодые люди. Желаю успехов, – сообщил свою новость чиновник и неспешно двинулся дальше по длинному-длинному коридору административного здания.
– Спасибо большое, Николай Кузьмич, – крикнули ему вслед.
– Не за что, – донеслось откуда-то с противоположной стороны коридора.
Странное эхо загадочного здания на Старой Площади… Чудом сохранившиеся загадочные люди из незнакомой нам административной жизни бывшего аппарата управления загадочной страной под названием Советский Союз…
– Слушай, Анатолий, ты посиди лучше здесь, а я сам с ним переговорю, – вдруг засуетился Пискунов.
– Говори, если это важно, – согласился, не почувствовав подвоха.
– Не обижайся. Один на один проще договориться, – радостно заулыбался он.
– О чем договориться?
– Секретарь-референт важная фигура, – не ответив на мой вопрос, высказал мудрую мысль кум и ушел в сторону приемной…
Вернулся он минут через пятнадцать:
– Пойдем отсюда, – озабоченно потянул к лифту.
– Ну что, договорился? – спросил его.
– Тише ты, – дернул он меня за рукав, – Не здесь.
Мы вышли из здания и пошли к метро, а он все молчал и молчал.
– Вова, а здесь можно? – не удержавшись, спросил его, мысленно потешаясь над патологической склонностью подобных людишек «наводить тень на плетень».
– И здания имеют уши, – важно ответил кум и пошел дальше, сохраняя обет молчания.
«Ну и ну… Это неспроста», – подумал и не ошибся…
– Как я и думал, надо давать, – шепотом прорезался, наконец, Пискунов, когда вышли на шумные просторы площади Дзержинского.
– Что давать? – не понял его.
– Ну, ты даешь, Толик… Деньги… И немаленькие.
– Кому и за что?
– Целый список.
– Секретарь дал?
– А кто же еще… Наверняка доверенное лицо самого… Кстати, его тоже надо отблагодарить… Завтра же… Поехали к Коробкину. Пусть даст хоть тысчонку.
– Чего тысчонку? – снова не понял я, далекий от Пискуновской системы «не подмажешь, не поедешь».
– Ну, не рублей же! – искренне возмутился Пискунов.
– Ничего себе! – не удержался я, – Сколько же тогда остальным?
– Много… Самому, не менее пятидесяти, а остальным, в зависимости от должности.