– Леня, скажи, пожалуйста, – обратился к нему, – Как мне по этой схеме работать? По вашей инструкции или на основании здравого смысла?
– Конечно по инструкции, – ответил Леня, бросив взгляд на схему.
– Леня, а что будет с резиновыми шлангами высокого давления при температуре жидкого кислорода? – ехидно спросил его.
– Что будет. Что будет… Ничего не будет, – удивил ответ «специалиста».
– Леня, резина при таких температурах твердеет, а под давлением ее разорвет на мелкие кусочки. Здесь по науке металлорукава должны быть… Так как будем работать? По инструкции или как? – продолжал пытать горе-разработчика.
– По инструкции надо работать, но ты поставь металлорукава, – дал странный ответ Леня.
– Леня, но это же не по инструкции… Ладно, иди, правь инструкцию, а то дам официальное замечание, – завершил я бессмысленный разговор.
Владимир Александрович оказался человеком иного порядка. Это был знаток своего дела – специалист с большой буквы. С ним у меня проблем не было никогда.
Снова появились майоры, предъявляющие удостоверения КГБ и интересующиеся защищенностью объекта от действий «вредителей».
Создалось впечатление, что каждый из этих работников действует в вакууме, абсолютно автономно, ни с кем не обмениваясь информацией, а потому всякий раз наступая на одни и те же грабли.
Или мне просто попадались такие работники, которым, как и Лене Мокшину, было абсолютно все равно, что творится вокруг них. Лишь бы их поменьше тормошили.
Помню, как мы с волонтером Лешей Зайцевым отбирали, в качестве наглядных пособий для спецкласса, агрегаты ракетных двигателей, которые разыскивали в громадной куче обломков взорвавшейся на старте ракеты. В тот раз отыскали подходящий газогенератор. Мы отсоединили его от магистралей и в трубопроводе подачи горючего неожиданно обнаружили посторонний предмет. Это был аккуратно свернутый кусочек перкаля, перевязанный проволокой.
Несомненно, попасть туда этот посторонний предмет мог только при сборке двигателя. Обнаружить его на более поздних стадиях невозможно.
Последствия очевидны – запущенный двигатель не вышел бы на режим минимальной тяги и был бы выключен системой управления. По маркировке определили, что это двигатель последней ступени ракеты. Это значило, что если бы ракета не взорвалась на старте, она все равно не вывела бы объект на орбиту. Перед нами не что иное, как один из следов подрывной работы внедренного на ракетный завод диверсанта.