Благодаря ему настоящий пир в приемной закатили и остальным ожидающим перепало. Костромской предоблисполкома проглатывал сосиски одну за одной, и Самарский второй секретарь не отставал, и из Курска директор колхоза, Герой Социалистического Труда в горчице перемазался, а сало, так то сразу убрали!
Никита Сергеевич проводил прием в порядке живой очереди, но случалось, запускал всех разом.
– Чего как сельди в бочке набились? – выглядывая в приемную, подмигивал он. – А ну, заходи!
– Кто заходи? – переспрашивал Костромской предисполкома.
– Кто, кто?! Все заходи!
Хрущев любил вести разговор целым скопом. Как правило, вопросы возникали похожие, поэтому получалось и делово, и скоро. Каждый областной секретарь наверняка знал, что Хрущев обязательно его примет, выслушает, поможет, главное – воду не лить, говорить по существу. Никита Сергеевич не выносил болтунов, больше всего возмущался, когда его вводили в заблуждение, таких умников он на дух не переваривал:
– Квакают, квакают, а толку чуть! «Сделаем, учтем, поправим, слово даем!» – а на следующий раз опять кваканье! Олух царя небесного на месте топчется, сам работать не хочет и другим не дает!
Чины для Хрущева мало значили. Если встречи добивался знающий специалист, новатор, изобретатель – примет, выслушает. Из таких не понаслышке знающих людей формировалась его команда.
Только ушел заведующий Транспортным отделом ЦК, вошел секретарь Орловского обкома. Следующим был первый секретарь Компартии Грузии – высокий, полнеющий человек в темном двубортном костюме. Волосы у него были красиво зачесаны назад, нос с горбинкой, казалось, он слегка сутулится.
– Привет, дорогой товарищ Мжаванадзе! Вспомнил про меня?
– Я, как в Москву приезжаю, сразу к вам! – двумя руками пожимая хрущевскую руку, отозвался грузин. Он не позволял себе, как некоторые областные руководители, тыкать Никите Сергеевичу, быть с ним запанибрата, называл исключительно на «вы», высказывая глубокую почтительность. В отличие от европейцев, кавказцы другие, уважительные. К пожилым и к старшим по положению, не говоря о родителях, проявляют подчеркнутое почтение. Уважительное отношение заложено в них с рождения. Недопустимо у горцев с пренебрежением относиться к старшим, и Василий Павлович никогда этому заветному правилу не изменял, хотя человек был при большой власти.