От этих мыслей возбуждение накатывало волнами. Скручивало солнечное сплетение и ударяло в пах. Кровь бурлила в венах. Давненько Горский такого не испытывал.
С Сашей? Нет, никогда. Ни разу за их встречи…
С другими пассиями? Тоже нет.
Пожалуй, лишь со школьной любовью.
Она была чем-то похожа на Жасмин. Тонкая, изящная и одновременно фигуристая. Гибкая и томная. С такими же удивительными глазами, которые меняли цвет в зависимости от освещения. Тогда он просто дурел. Буквально терялся и терял себя.
Как сейчас…
Вот только тогда это было нечто замешанное на гормонах, на первом ощущении себя мужчиной – именно мужчиной, а не мальчишкой с кучей неосознанных желаний в голове и глупостей. Пришпоренное адреналином от мысли, что кто-то другой отобьет эту девушку. Потому что она нравилась многим. Многие за ней «ходили».
Тут был и азарт стать первым и лучшим. И ощущение собственного превосходства, когда таковым, действительно, стал. Да много чего еще наносного. Имеющего мало отношения к любви.
А сейчас… Сейчас Горский тонул в этой женщине. Захлебывался без нее воздухом. И двигала им не жажда обладать той, которую хотят многие, хотя это было истинной правдой. Жасмин сама не понимала, как действовала на мужчин. Даже официант на нее облизывался. Пялился, пока Горский не особо концентрировался на его сальных взглядах и улыбке.
Сейчас Влад хотел ее потому что… хотел. Вот так просто и без прикрас.
Вечеринка, которую выбрала Жасмин, была назначена на пять часов. А до этого времени Горскому предстояло слоняться по городу, проверять стройки, и ждать…
Впервые за долгое время он достал свой альбом для набросков и каждую свободную минуту – пока ждал поставщиков, представителей застройщиков, дизайнеров – рисовал. Руки сами выводили изгибы, выпуклости, накладывали тени.
Вот Жасмин косится на него. Небрежно, осторожно. А вот расслабилась, потягивая глинтвейн и смотрит с улыбкой на весь мир.
А вот она внимательно изучает контракт, положив тонкую кисть на разворот, чтобы не закрывался.
Она… на каждом листке жила она.
Разная, но такая знакомая.
Контрастная, и такая до боли узнаваемая.
Кажется, Горский изучил каждую ее черточку, каждую родинку, каждую особенность.
«Я всегда буду рисовать только тебя… ваше высочество». Сказал герой очень старого советского фильма. Кажется, он назывался «31 июня». Там столичный плейбой стал воином и рыцарем. А средневековая принцесса – теледивой.