Филатов встал.
– В общем, – сказал он, – поездка будет стоить тридцать тысяч долларов. Мне президентских люксов не нужно, но гостиница должна быть приличная. Чем быстрее будут деньги, тем быстрее мы выедем.
Юлия в наигранном ужасе схватилась за голову, и на глазах у нее заблестели слезы, но Филатов уже не очень обращал на них внимание. Он быстро попрощался и ушел, сбежав по роскошной мраморной лестнице мимо двух атлантов.
На следующий день к Филатову приехал мужчина среднего возраста.
– Олег Маслаченко, – представился он. – От пани Юлии.
Росту Олег был небольшого, коренастый, широкий в плечах, с пышными усами.
Филатова как раз позвали к телефону в другой комнате. Звонок был важным.
– Раздевайтесь, присаживайтесь, – сказал он, – я сейчас.
Разговор длился минут десять. Вернувшись, он увидел, что Олег пальто снял, но остался в кепке.
– У нас не холодно, – подбодрил его Филатов. Олег вздохнул и округлым жестом фокусника быстро снял кепку. Филатову показалось, что в ней сейчас окажется кролик. Но грызуна там не было. Зато на бритой голове Маслаченко посередине красовался узкий и длинный чуб. «Как у Мэрилина Мэнсона, – подумал Филатов, зачарованно глядя на невиданную прическу Олега, – только у того еще и лицо выкрашено белилами».
– Так ходили запорожские казаки, – буркнул тот в ответ на его взгляд.
Теперь Филатов вспомнил, где он видел подобное великолепие – на картине Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Правда, запорожцы там сидели голыми до пояса, а на Маслаченко был костюм.
– Увлекаетесь исторической реконструкцией? – вежливо осведомился Филатов, пряча улыбку.
Олег помедлил для солидности, как бы взвешивая, стоит ли говорить Филатову всю правду.
– Это моя работа, – сказал он. – Я директор исторического музея-заповедника казацкой славы.
– Где находится музей? – спросил Филатов.
– В Киеве. Приезжайте – покажу.
– Спасибо. Непременно, – неуверенно пообещал депутат. – Ну, так?
– Ах да, – спохватился Олег, – пани Юлия велела вам передать.
Он полез во внутренний карман пиджака, достал толстый конверт и протянул депутату. Филатов взвесил его на ладони – конверт был недостаточно тяжелым для требуемой суммы. Он заглянул внутрь – и тонковатым тоже.
– Сколько здесь? – спросил он.
– Пятнадцать тысяч.
– Но мы договаривались о тридцати.