- Т-ты сам-то не нервничай, брат... Ну, хорошо, допустим,
соучастник. А проблема в чем?
- Проблема в том, что это неизвестно... Хорошо, протокол
потом посмотришь, а пока расскажу сам. Барбара Греф утверждает, что
после последнего допроса к ней у церкви подошла женщина и велела ей
опровергнуть свои показания. Якобы обещала превратить ее жизнь в
ад, если она не отречется от своих слов, а если отречется, обещала
наградить. Вот так.
- Ну. Женщину н-нашли?
- А дело в том, что, по утверждению свидетельницы, женщина
не местная; по крайней мере, она ее раньше не видела... Если она ее
вообще видела, и это, повторяю, не ее разыгравшееся воображение или
не желание помочь суду даже и лжесвидетельством. Сам понимаешь, что
мы в некотором затруднении. Простые меры ни к чему не привели,
никто больше женщину, подходящую под данное ею описание, не
видел.
- П-понимаю...
- Пытать саму свидетельницу? Она скажет, что угодно, когда
окажется под пыткой. И даже если все сказанное правда, может взять
свои слова назад лишь из страха.
- Нет, это н-не выход. А что обвиняемый?
- Ну, что - обвиняемый... Как ты думаешь? Сама невинность.
"Какие соучастники? Я не колдун"...
Когда приоткрылась дверь, все три фигуры повернули головы к
вошедшему синхронно и так же одновременно выдохнули:
- Наконец-то!
- Прошу меня простить, - поспешно склонился секретарь,
складывая на стол стопки исписанных листов.
- Дайте-ка...
Бумага зашуршала, переходя из рук в руки; секретарь притих в
своем углу, без нужды перебирая перья. Полутишина парила долго,
тяжело, повиснув под камнем сводов. Секретарь уже замер неподвижно
и стал смотреть прямо, изредка скашивая взгляд на трех людей за
столом.
- Н-да-а... - вздохнула, наконец, фигура слева и, отложив
лист протокола, снова сложила ладони на столе. - Откровенно
г-говоря, я ожидал увидеть очередную провинциальную тяжбу.
- Ты так мало мне доверяешь, брат?
- Что ты. Просто слишком часто в последнее время ты стал
обращаться за п-помощью ко мне там, где можно обойтись своими
силами, а ты, - поклон вправо, - брат, уж прости меня, бываешь
слишком нерешительным временами.
- Да что уж тут. Я и сам знаю. Но неужели скажешь, что
здесь все просто, и мы напрасно тебя потревожили?
- Не скажу. Дело д-действительно непонятное. Оно и просто,
кажется, а все-таки сложно... - невидимые в полумраке глаза нашли
секретаря, и капюшон кивнул: - Пусть ведут.