– Почему вы так решили?
– Майстер Штаудт спросил, как найти его дом, и выразил
желание побеседовать со свидетелями и дочерью осужденного.
– Но?.. – поторопил Курт, уловив заминку в голосе
обер-инквизитора; тот коротко пожал плечами:
– Свидетелей я ему предоставил, а вот с дочерью вышла
неувязка: в день казни судьи она покончила с собой. Повесилась
в своей комнате. Больше никаких родственников у покойного не было,
дом передан в распоряжение города и сейчас все еще стоит пустой –
до сих пор не нашлось желающих купить жилище, в котором жил
преступник и произошло самоубийство.
– У них есть на то причины? Было замечено что-то
необычное?
– Нет, – устало отмахнулся Нойердорф. – Что вы,
Гессе, ничего подобного. Просто страхи. Дом освятили, разумеется, и
никаких мятежных душ, бродящих по комнатам, никто не замечал,
никаких потусторонних стонов ночами из окон не доносится, но вы же
знаете людей…
– А что, собственно, с самим судьей? Вы назвали его
преступником, а не малефиком; однако он был арестован вами и вами
же проводилось расследование, ведь так?
Нойердорф поджал сухие губы, на мгновение опустив взгляд на свои
сцепленные замком руки, лежащие на столе, и со вздохом
выговорил:
– Даже не знаю, как вам это объяснить, Гессе…
– Лучше всего – как оно было на самом деле, – вскользь
улыбнулся Курт, и собеседник поднял глаза, ответив ему гримасой,
мало похожей даже на кривую усмешку.
– Такое происходит часто, – пояснил Нойердорф,
помедлив. – Расследование начинается нами, мы доводим его до
конца, а в итоге выясняется, что никакой малефиции не было, зато
имело место обыденное преступление. Видите ли, Гессе, бамбергский
магистрат исполняет возложенные на него обязанности прилежно, блюдя
интересы города и горожан, однако есть сферы, где не действуют
умения вовремя договориться, правильно рассчитать или верно
рассудить. Дознавателей у магистрата попросту нет. Некогда был один
– мой ровесник, упокой, Господи, его душу… Но вот уж лет пять как
преступления, совершаемые в Бамберге, расследуются только
магистратскими судьями и канцлером при содействии самих горожан.
Думаю, вы сами можете себе вообразить, как это происходит и какова
доля ошибок…
– Словом, магистрат попросту сел вам на шею, –
подытожил Курт, – и все более-менее сложные случаи
перекладывает на Официум. Знакомо. Во времена моей службы в Кельне
ситуация была схожей.