От этих мыслей и сейчас появилось напряжение в штанах.
В дверь постучали, на пороге появилась целая компания. Тузов,
Крыщ, Рамис — с ватками в носу, — и прочие.
— Дина Алексеевна, можно?
— Где это вы были? — Мочалка поглядела на них поверх оправы.
— В медпункте. У Рамиса кровь пошла.
— Кро-овь? Так может тебя домой отпустить, Сулейманов?
— Я посижу, нормально, — ответил Рамис. Глаза блестели. Он
поглядел на Вовку, а тот продолжал изучать параграф учебника. Турка
внимательно следил за лицом Тузова, но ничего не мог по нему
прочесть.
Тузов поглядел на портреты математиков — их тоже целая куча
висит на дальней стене класса. Перевел взгляд на Дину
Алексеевну:
— Так мы зайдем?
— Заходите, ребятушки. Я вам «энки» уже поставила, ну ничего.
Корегой замажу.
Близнецы приглушенно захихикали. Вол тоже заржал, и под шумок
швырнул в Русакова катышек жвачки.
Проходя мимо, Рамис пихнул Вована и провел ребром ладони по
горлу. Тот сделал вид, что не заметил, и вытащил мобильник. Поерзал
и запрятал трубку обратно в карман.
— Пол-урока осталось, — прошептал он. — Ты что-нибудь
придумал?
— Хочешь, можем выйти через зимний вход. Попрошу бабу Лелю, она
откроет. Наверное.
— Нет, ну допустим, мы сейчас соскочим, — горячо зашептал Вован,
— а дальше? Ты… Они ведь твои друзья?
— Бывшие, — после паузы ответил Турка. Ему было тяжело
признаться в этом даже самому себе.
Наступил такой момент, когда надо думать о будущем и взрослеть.
Дело даже не в экзаменах и учебе, просто он видел, куда подобная
дорожка приводила старшаков.
Те, кого пока не посадили, воровали или грабили. Кто-то начинал
колоться. Девчонки из таких компаний давали всем направо и налево,
заболевали какой-нибудь дрянью или беременели никому ненужными
детьми.
Уличные гулянки, мелкие кражи, водка, «районы», «стрелки».
Чей-то крепкий кулак случайно не рассчитывает силу. Кто-то вы пылу
ярости выхватывает нож…
Кто-то, как например Рыков, падает на асфальт после удара
трубой, и из трещины в голове сочится желтоватая губчатая
субстанция, липкая как кисель.
Когда Рыкова выписали из больнички, даже самые близкие друзья не
могли узнать в тщедушной фигурке своего приятеля. Он качал головой,
что-то бормотал и весь трясся, а на нижней губе у него теперь
всегда висела паутина слюны. Овощем стал.
Турка поднял взгляд на доску, в задумчивости почесал нос с
горбинкой. Ему вдруг захотелось переместиться на год вперед.